Блейк поднял глаза на Манон и сдавленным голосом проговорил:
— На вашем месте я бы ему написал.
— Неплохая мысль, но что я ему скажу? Эндрю потер висок:
— Ни капельки гнева, ни одного упрека. Если хотите, я вам помогу.
В долю секунды выражение лица девушки изменилось. Взгляд засиял надеждой и признательностью.
— Успеха я не гарантирую, — предупредил Блейк, — но попробовать стоит.
Манон бросилась ему на шею и поцеловала в щеку.
— Вы просто прелесть! Я сейчас принесу бумагу и ручку.
Блейк принялся диктовать, полагая, что начало письма не вызовет проблем:
— «Дорогой Жюстен…»
— Я лучше напишу «Мой дорогой Жюстен…»
— Девушки очень любят присваивать себе мужчину, а нам это как раз и не нравится, особенно вначале, уж поверьте мне.
— Ну хорошо: «Дорогой Жюстен…»
Эндрю, немного подумав, продолжил диктовать:
— «Вот уже десять дней, как мы не виделись. Мне не хватает тебя. Без тебя моя жизнь стала совсем другой. Я понимаю, что, после того как ты узнал о моей беременности, тебе нужно время, чтобы все обдумать. Я искренне хотела сделать тебе приятный сюрприз и не представляла, что может быть иначе. Я не нарочно забеременела, но ребенок есть, и он твой, а я счастлив этим».
— Вы хотите сказать «счастлива»…
— Ну да, «счастлива». «Он возник непредвиденно, но я надеюсь, что однажды мы вместе решим иметь детей. Я не претендую на твою жизнь. Я только хочу разделить ее с тобой».
Эндрю сделал паузу. Манон торопливо записывала. Эндрю продолжал:
— «Я не боюсь одиночества, я боюсь лишиться тебя. Я не стремлюсь любой ценой выйти замуж, я хочу жить рядом с тобой. Каждый вечер я жду тебя. Я знаю, что с тобой моя жизнь будет лучше. Когда мы будем расставаться, я буду ждать тебя, зная, что ты придешь. Я не сомневалась в тебе и думала, что и ты во мне не сомневаешься. Скажи мне, если я ошиблась, если напрасно надеялась. Я знала других мужчин, но никто не вызывал во мне таких чувств, как ты. Никогда я не испытывала ничего подобного. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Я люблю смотреть на тебя, наблюдать за тобой. Мне кажется, рядом с тобой я могу стать лучше. Во всяком случае, ради нас я способна на лучшее. Тебе, конечно, нужно время, чтобы понять, подхожу ли я тебе и есть ли у тебя желание быть со мной. Если тебе трудно решить, я готова ждать. Ответь мне, как только сможешь. Я надеюсь, что ты вернешься. Я люблю тебя…»
Манон закончила писать со смешанным чувством. Каждое слово письма в точности выражало то, что творилось у нее в душе, и все же было как-то странно слышать такое от человека, который годился ей в деды. Она внимательно посмотрела на Блейка, но виду не подала.
— Очень красиво, — сказала она. — Я никогда бы не смогла так написать, хотя это именно то, что я чувствую к Жюстену. Как это вам удалось?
— Давным-давно, еще в самом начале нашей с Дианой истории, она меня бросила. Я даже не знаю почему. Я только помню, в каком ужасном состоянии я был. Я пережил настоящий кошмар. Я знал, что это женщина моей жизни. И что если я ее потеряю, я не буду счастлив больше ни с кем. Как и вы, я ждал. Уже не помню сколько. Как и вы, я тайком ходил за ней, бывал там, где бывала она. Как и вы, я не понимал, как она могла жить, в то время как я был так несчастен. Письмо, которое вы пошлете Жюстену, — это как раз то письмо, которое мне следовало написать ей, но я оказался на это не способен…
— Как же не способны, если вы мне его продиктовали?
— С опозданием на сорок лет, Манон. В ту пору я не умел говорить просто и искренне. Нужно время, чтобы этому научиться. Когда ты молод, ты боишься того, что начинается. Ты теряешься, не знаешь, что будет. Когда ты стар, ты боишься того, что может кончиться. Ты много чего знаешь, но у тебя больше нет возможности этим воспользоваться. Если мой опыт сможет вам помочь, значит, мои тогдашние переживания были не напрасны. И эта мысль мне нравится.
Манон посмотрела на исписанный лист:
— Я перепишу все начисто, пойду в город и отдам ему.
— Нет, Манон. Вы должны послать письмо по почте. Он даже не должен знать, что вы были возле его дома. Мужчины терпеть не могут, когда вторгаются на их территорию…
Небо хмурилось, когда Манье прибежал к главным воротам с отверткой в руке.
— Господи, сделай так, чтоб сразу заработало! — с мольбой в голосе воскликнул он.
Манье открыл калитку и встал перед видеофоном, еще утром прикрепленным к стене и подключенным к электросети. Словно суеверный игрок, собирающийся бросать кости, он потер кончики больших пальцев, прежде чем нажать на кнопку вызова.
Услышав первый звонок, Блейк, ждущий перед приемным устройством, установленным в холле замка, сразу же ответил. На маленьком черно-белом экране появилось лицо Манье. Широкоугольная камера с низким разрешением сделала его голову похожей на голову земноводного — круглую, с огромными глазами и маленьким ртом. Блейк не удивился бы, если б увидел пузырьки у него на губах.
— Ты меня слышишь? — спросил управляющий.
— Сперва надо сказать «добрый день», иначе я не открою. Впрочем, учитывая время, «добрый вечер» будет правильнее…
— Очень смешно. А теперь попробуй открыть, пока я не промок до костей.
— До костей не успеешь …
Искаженный голос Филиппа доходил с некоторым опозданием. Сюрреалистический эффект завораживал Блейка.
— Ну, чего ты ждешь, Эндрю? Открывай!
Блейк нажал на кнопку и через домофон услышал резкий щелчок.
— Работает! — победно прокричал Манье.
Начал накрапывать дождь. Стоя перед глазком камеры, Манье уже совершенно другим тоном сказал:
— Дрянь я последняя, воспользовался мальчишкой.
Неуместность признания удивила Блейка. Даже по искаженному лицу управляющего было видно, что ему не по себе.
— Зачем ты говоришь об этом сейчас? Это ведь домофон, а не исповедальня.
— Мне стыдно говорить об этом тебе в лицо.
— Не мое дело тебя судить. Это касается тебя и парня. Скажи ему, если ты раскаиваешься.
— Ты говорил, что у тебя есть идея, как уладить это дело…
— Да, кажется, есть.
— Знаешь, мне бы хотелось побыстрей этим заняться, я себя правда паршиво чувствую.
— Когда Янис должен вернуться?
— Сегодня вечером, — ответил Филипп, щурясь из-за дождя.
— Ты готов с ним поговорить?
— Хорошо, если б ты мне помог… Но я не знаю, что у тебя за идея.
Блейк выдержал паузу и ответил:
— Я приду после ужина. Обсудим.