– Только подождите, пожалуйста, – сказал Поле в самое ухо парень, – мастеру сейчас нельзя мешать, пока он не закончит. Поняли? – отклонился и посмотрел вопросительно.
– Поняла, – кивнула Полина.
И парень ушел. А она стояла и смотрела на Клима Ставрова. Он был одет в старые джинсы, в трикотажную майку с длинными рукавами, сверху – кожаный фартук до колен, а на голове завязана красная бандана. Одной рукой в рукавице Клим держал какую-то оранжевую от накала деталь, а второй ковал ее молотком, быстро и так ловко переворачивая то в одну сторону, то в другую. Ударяя по детали то сильней, то несколько раз осторожнее и медленнее, и еще ловко-ловко, практически незаметно пристукивая молотком по наковальне, словно он музыку играл.
Полина засмотрелась, просто погрузилась вся в это великолепное зрелище – яркие угли в печи, раскаленный металл и работа кузнеца молотком. Клим был словно одно целое с этим миром, с инструментом и болванкой, он жонглировал ими, манипулировал, подчинял своей воле и творил – музыка царила в его кузнице, музыка талантливой ковки!
Он вдруг резким движением сдернул заготовку с наковальни и сунул ее в ведро с водой, стоявшее рядом, она громко зашипела, а над ведром поднялось облако пара. Клим сдернул рукавицу, кинул ее на наковальню и вдруг резко повернулся, словно почувствовал чье-то присутствие.
Они замерли, пораженные, словно не виделись и расстались на много лет и случайно встретились, стояли и смотрели друг на друга.
Не двигались, ничего не говорили – смотрели, словно узнавали заново друг друга.
Полина вдруг сорвалась с места, полетела к Климу и с разбегу кинулась Ставрову на грудь, обняла руками-ногами, а он подхватил ее, прижал к себе, закопался лицом в волосы и вдохнул, втянул в себя полной грудью ее запах.
– Бросила меня, – громким шепотом пенял он ей, – сбежала куда-то, перепугался за тебя ужасно!
– Приезжала твоя жена, – начала объяснять сумбурно Полина.
– Я знаю, – целовал он ее мелкими поцелуями. – Что она тебе сказала такого?
– Грязь всякую. Не буду повторять. Это я ночью поняла, что она наврала все, – нервно, сбивчиво говорила Поля, – я вообще все ночью поняла!
– Ну, что? – нежно целовал он ее и улыбался.
– Нет, сначала я наделала глупостей, а потом уже поняла, – торопилась объяснить девушка. – Эта женщина сказала, что у тебя есть записные книжки, куда ты своих любовниц записываешь и даты жизни с ними, и я как с ума сошла, рванула ящик из твоей тумбочки, а когда все оттуда вывалилось, в себя пришла и ужаснулась, что я делаю?! Это же бред и гадость! Схватила вещи и побежала из дома, прятаться от тебя. А получилось, что от себя спрятаться хотела. Всю ночь думала и поняла, что это я от паники. Представляешь, никогда в жизни не паниковала! Пугалась очень, переживала ужасно. Но даже не знала, что это за чувство такое – паника. А тут ощутила в полной мере и поняла, что разволновалась, потому что тебя не было рядом, понимаешь?
– Пока не очень, – улыбался Клим и терся щекой о ее волосы.
– Ну как же! – все спешила и спешила объяснить Поля. – Я всегда была одна, с папой, конечно, но переживала все одна. Никому не говорила. А когда папа и Ольга уехали, так я совсем одна осталась с маминой проблемой, с беспокойством о бабулином здоровье и со своей жизнью, и за все это одна отвечала. А тут ты нашелся, и я сразу тебе доверилась, переехала к тебе и словно отдала часть проблем, спрятаться за тебя хотела, даже про маму рассказала. И, наверное, немного расслабилась. А тут сначала выяснилось, что ты женат, и я это еле переварила, а стоило тебе уехать, твоя жена пришла и умно так, тонко, как психолог, наговорила гадостей. А я же, получается, нелегально на ее территории оказалась. Она же в этом доме хозяйка, а я любовница. Она такая насалоненная, на миллион, а я Маня Дубинина какая-то из лугов с косой и румянцем. Только лаптей не хватает. И тебя нет рядом. У меня такой приступ паники случился, ужасный просто! И потом, – перешла Полина на жаркий торопливый шепот, – я же совсем-совсем не знаю, как жить с мужчинами, не умею. Я им патологически не доверяю. А тебе доверилась и поверила, очень осторожно, но все же. А тут приходит кто-то и подтверждает все мои страхи про то, что мужчинам нельзя верить и все они жуткие обманщики. Понимаешь? – жарко шептала Полина в ухо Климу.
– Понимаю, – улыбался Клим, не пытаясь остановить поток ее слов.
– Ну вот, – выдохнула она, отчего ему сделалось жарко, – я же про нормальные отношения ничего не знаю. Ну, бабули с дедушками в любви жили, и папа вот с Ольгой, но это же все свои родные, это как бы так и должно быть, а я-то ни с кем не жила и никогда не влюблялась.
– А в меня влюбилась? – прошептал теперь Ставров ей на ухо.
– Нет! – очень серьезно ответила девушка и даже отстранилась от него, чтобы видеть его лицо.
– Нет? – удивился и сразу перестал улыбаться Клим, что-то кольнуло в груди у него.
– Нет, – совершенно серьезно повторила Поля, всмотрелась ему в лицо и объяснила, с неким даже удивлением, что он не понимает: – Я не влюблена в тебя, я тебя люблю, а это совсем другое!
– Да, – веско подтвердил Клим, чувствуя, как скрутило горло, прижал девушку к своему плечу и повторил: – Да, это совсем другое.
– Я всю ночь не спала, – продолжила объяснять Полинка, – все думала, думала и готовила, готовила. Когда нервничаю сильно, всегда что-нибудь готовлю. А тут я не просто нервничала, а извелась вся, обдумывая ситуацию, поэтому приготовила самые сложные и жутко вкусняшные свои блюда. Много всякого. Теперь у нас на несколько дней есть завтрак, обед и ужин, как из изысканного ресторанного меню. И я очень хочу есть и спать и все еще нервничаю, – на одном дыхании проговорила это все Поля.
– Сейчас пойдем есть и спать, – улыбнулся Клим и поцеловал в макушку, – только сначала ты дашь мне слово, что никогда больше, ни при каких обстоятельствах не станешь от меня сбегать.
– Даю! – тут же поклялась она, отклонилась, посмотрела на него и перекрестилась: – Вот те крест! Твердый, как твое железо! Лучше я с тобой поругаюсь, если что.
– Лучше мы вообще не будем ругаться, – уточнил Клим, перехватил ее поудобней и поцеловал в губы.
Ставров прижал Полю к себе еще сильней и целовал свою пропажу, как в омут ухал с русалкой своей колдовской в руках. Ничего не видя и не замечая вокруг. А в створке распахнутых дверей кузницы собирались работники цехов и, довольно улыбаясь и подталкивая многозначительно друг друга локтями, смотрели, как, позабыв обо всем на свете, самозабвенно целуется их сдержанный начальник и великий мастер, первый раз на людях проявляя свои сильные чувства.
Оказалось, что дядя Миша замечательный не уехал, а ждал Полю на всякий случай и, довольный, довез их до дома. И Полина выставляла перед Климом на стол чудесные яства и рассказывала, из чего сделано каждое. Они решили остановиться на рыбной солянке, изготовленной на двойном бульоне из белуги. Почти с благоговением убрали все остальное аккуратно в холодильник, подогрели и поели. Клим стонал от наслаждения и все крутил головой от восхищения и удивления…