– Я просто говорил «пока».
– Пока.
Ти-Джей кивнул, развернулся и ушел.
В грустном настроении я поехала домой, чтобы перекусить перед работой в салоне. Сделала пару бутербродов с ветчиной и сыром и съела один уже в машине, думая о мягких игрушках и цветах, которые охапками стали появляться перед «Китоном».
Когда я подъехала к «Скин дип», то увидела припаркованные «интрепид» и «талон» Хейзел. На ресепшене и в вестибюле никого не оказалось. Я сделала несколько шагов по коридору и тут же увидела желтые ботинки Трентона: одной ногой он постукивал по полу.
– Хейзел, сделай это уже, черт побери! Ты что, ждешь второго пришествия? Черт!
– Нет, – сладко проворковала она, глядя на меня. – Я ждала ее.
В этот момент Хейзел проколола ему ухо, и Трентон сдавленно зарычал, после чего посыпался град ругательств – некоторые я слышала впервые.
– Красавчик! – сказала она.
– Правда? Я ради тебя делаю чертовы туннели, а ты называешь меня красавчиком? Как насчет мужественного? Сексуального? Крутого?
– Милашка! – сказала Хейзел и поцеловала его в лоб.
Трентон застонал.
– Я привезла тебе сэндвич с ветчиной и сыром, – сказала я, выбирая кусочки ветчины с остатков своего бутерброда. – Оставила на ресепшене в нижнем ящике.
Трентон подмигнул мне:
– Я люблю тебя, детка.
– Следующее! – сказала Хейзел.
Улыбка Трентона испарилась.
Хейзел проколола ему вторую мочку; Трентон взбрыкнул обеими ногами, но даже не пикнул.
– Вот поэтому я ждала твою девушку. Чтобы ты не вопил. Черт побери, Кэми каждую ночь принимает в себя твой член, а он намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.
Я нахмурилась:
– Хейзел, это перебор. Тебе явно нужен секс. В последнее время ты ведешь себя слишком уж грубо.
Хейзел выпятила губу:
– Кто бы говорил!
– Но она права, куколка. – Трентон игриво улыбнулся. – Я намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.
– Я пошла отсюда, – с усмешкой заявила я.
Вернувшись к стойке, я выбросила остаток своего сэндвича и разложила бланки, проверяя, какие копии еще нужно доделать.
Затем направилась к принтеру. Нудной работой заниматься долго не пришлось: к обеду салон заполнили студенты, желающие сделать татуировку в честь погибших одноклассников, приятелей из «братства», подруг из «сестричества». Явился даже некий отец, который захотел сделать татуировку в память о дочери.
Знал ли кто-либо из пришедших девушку с симпатичным педикюром? Я крепко зажмурилась, пытаясь настроиться на хорошие мысли. К закрытию мы все вымотались, но Трентон и Бишоп работали до тех пор, пока все желающие не сделали памятные татуировки.
Когда последний клиент покинул салон, я размяла ноющую поясницу, подвигав бедрами из стороны в сторону, и выключила компьютер. Напольное покрытие тонким слоем лежало поверх бетона, и было пыткой стоять на нем весь день.
Хейзел уже ушла, а Кэлвин умчался со стоянки через пять минут после последнего клиента. Бишоп и Трентон навели порядок у себя в залах и пришли в приемную подождать меня.
Бишоп откровенно пялился на меня, что я, конечно же, не оставила без внимания.
– В чем дело? – довольно грубо спросила я, не в силах терпеть его причуды.
– Я видел тебя сегодня.
– И?
– Я видел тебя сегодня, – выразительно повторил он.
Я посмотрела на него, как на сумасшедшего, Трентон тоже.
– Да слышала я!
– И Ти-Джея видел. Это ведь был Ти-Джей, так? – сказал он, отчеканивая каждый слог.
Он знал.
Боже мой…
– Ти-Джей? – Трентон тут же повернул голову ко мне. – Он в городе?
Я пожала плечами, стараясь изо всех сил не выдать эмоций, будто от этого зависела моя жизнь:
– Он приехал проверить, все ли в порядке с родными.
Трентон сощурился и стиснул зубы.
– Я выключу свет, – сказала я, направляясь по коридору к панели с главным рубильником.
Выключила свет и вернулась в вестибюль. Парни все еще были там, Трентон сверлил Бишопа взглядом.
– И что ты видел? – спросил Трентон.
– Я расскажу, – сказала я. – Но пообещай, что сначала подумаешь, прежде чем что-либо предпринять. Обещай, что дашь мне все объяснить.
Я знала, что, конечно же, не могу объяснить всего. Мне просто нужно было выиграть время.
– Кэми…
– Обещай!
– Я обещаю! – прорычал он. – О чем говорит Бишоп?
– Ти-Джей стоял возле моего джипа, когда я возвращалась с занятий. Мы перекинулись парой слов. Ничего особенного.
Бишоп покачал головой:
– Совершенно точно я видел нечто другое.
– Да что с тобой такое? – прошипела я.
Он пожал плечами:
– Просто подумал, что Трент должен все знать.
– Знать что? – прокричала я. – Ничего не было! Он попытался поцеловать меня, но я не позволила! Если ты еще что-то якобы видел, тогда ты брешешь!
– Он пытался поцеловать тебя? – сказал Трентон тихим, полным угрозы голосом.
– Она правда не позволила, – сказал Бишоп. – Ладно, я побежал. Увидимся.
– Да пошел ты! – крикнула я, кидая в него свой ежедневник, полный скрепок.
Я схватила куртку и кинулась наружу, но Бишоп уже отъезжал со стоянки. Трентон тоже вышел на улицу. Я заперла дверь на несколько оборотов.
Трентон покачал головой:
– Кэми, с меня хватит. С меня хватит, черт побери!
Я оцепенела:
– Значит, с тебя хватит…
– Да, хватит. Ты ожидаешь, что я и дальше буду с этим мириться?
На мои глаза навернулись горячие слезы и заструились по щекам.
– Я ведь его даже не целовала! Ничего не было!
– Почему ты плачешь? Ты плачешь из-за него? Проклятье, Кэми!
– Нет, я плачу не из-за него! Просто не хочу, чтобы все закончилось! Я люблю тебя!
Трентон покачал головой:
– Я имел в виду не тебя, детка. – Его голос вновь стал тихим и пугающим. – Мне пора покончить с ним. А ему – с тобой.
– Прошу тебя! – Я потянулась к Трентону. – Я все ему объяснила. Теперь он знает. Думаю, это была последняя встреча.
– Думаешь?
Я быстро кивнула и жалобно посмотрела на него.
Трентон достал ключи от машины: