– Господи, да он просто не знает, как избавиться от меня! – выкрикнула в сердцах девушка и отбросила мочалку.
Эта мысль потрясла до глубины души. Если бы она была как Алина или Сергей – просто одной из его команды, Фома Неверующая, свой человек в медийной среде – это ж было бы совсем другое дело. Но она – его девушка. Она сидит посреди ванной, в пене из лавандового геля, ходит по дому в его рубашках, занимается с ним любовью. Бросить ее может быть опасно. Влюбленная и обиженная женщина, вообще-то, способна на что угодно. Поэтому Ярослав и не трогает. Поэтому он и врет, потихоньку отодвигает от дел. А что будет дальше? Разве он может просто так бросить ее? После всего того, что он открыл?
«Я слишком много знаю», – вдруг осознала Василиса, и холодок пробежал по телу, несмотря на то что лежала в почти раскаленной воде.
– Вася, ты дома? – Голос Ярослава, приглушенный, пронзил Василису, как электрический шок. Она не знала, что делать и как спрятать все эти страшные подозрения, вопросы, ответов на которые пока не было, но потребность в которых теперь была практически непреодолимой.
– А, вот ты где. – Страхов появился в дверях, уставший, немного бледный, в кашемировом свитере. – Греешься. Эй, сколько ж ты пены набабахала сюда. К тебе можно?
Он не стал дожидаться приглашения, сбросил коричневые высокие ботинки на толстой рифленой подошве, стянул свитер через голову – точно так же, как он сделал в ресторане. Василиса сидела, не двигаясь, как парализованная. Она понятия не имела, что делать и как себя вести. Теперь, когда знает… что именно? Что она знает наверняка? Что из ее размышлений – правда, а что – плод больного ревнивого воображения. Разве можно представить, чтобы Ярослав причинил вред?
Страхов расстегнул ремень на джинсах и через несколько секунд оказался рядом с Василисой.
– М-м-м, ты вкусно пахнешь. – Он вытянулся вдоль нее, обхватил сильными руками и притянул к себе.
– Только не съешь меня, Синяя Борода! – пробормотала девушка, против воли отвечая на импульс.
– Ты – моя. Что хочу – то и ворочу, – заявил Ярослав, прижимая ее к себе. Он склонился над Василисой и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты же знаешь, что ты – моя?
– Я знаю только то, что ничего не знаю, – ухмыльнулась девушка и поцеловала его в губы. Действительно, а что она знает, кроме того, что его. Что именно знает о своем любимом наверняка? Это самый красивый, притягательный мужчина из всех, кого видела в своей жизни. И что в его присутствии теряет способность мыслить логично. Что его губы требовательные, что в его дыхании еще осталась нотка белого сухого вина, которое он пил в ресторане с другой женщиной. Что Василиса все равно любит его. Это тоже известно.
Позже они лежали на их большой кровати и тяжело дышали, измотанные и этим длинным холодным днем, и жарким поединком их тел. Что бы ни скрывал Ярослав, он был непревзойденным любовником – доказанный факт. Василиса смотрела на него и думала о том, как сильно хочет ошибиться на его счет. Почему нельзя найти другое объяснение происходящему? Разве ее невозможно по-настоящему любить?
Проблема в том, что сложно верить словам человека, умеющего лгать так же виртуозно, как и заниматься любовью. Что бы Ярослав ни сказал, какими бы правдивыми ни казались глаза и слова – нужно было найти другой способ понять, что истина, а что ложь. Правда где-то рядом. Василиса повернулась к Ярославу и долго смотрела на его сонное лицо. Он был невыносимо прекрасен. И это она тоже знала наверняка.
* * *
Если ты живешь в городе, тебе не светит наслаждаться тишиной. Запоздавшие машины слышны куда лучше, когда они громыхают по ухабам пустых улиц. Чья-то сигнализация воет вдалеке, но в комнате это только слабое эхо, шумовой фон, к которому быстро привыкаешь. Тиканье часов, стоящих на столе, куда громче. Еще шум вентилятора ноутбука Ярослава, звездное небо на экране, которое никогда не гаснет – какие-то программы работают без остановки. Уведомления пуш-апы на планшете – эти тихие клацанья тоже могут раздаться в ночной тишине, но к ним тоже давно привыкли – это обычная рутина. Телефоны – два собранных на заказ аппарата Ярослава, с подвохами и секретами, стоят на виброрежимах. Василисин простой смартфон валяется в сумке в прихожей. Она всегда забывает его выключать на ночь, но ей никто не звонит по ночам.
Ничего необычного. Все как всегда. Часы пробили четыре утра. Ярослав спит, раскинув руки и шумно дыша. Василиса тоже лежит без движения на своей стороне большой двуспальной кровати, в своей обычной позе, просунув руку под подушку. Но не спит. Наблюдает за тем, как темная комната наполняется рассеянным серым светом, вползающим с улицы через два больших окна с тяжелыми рамами. Она знает, что это плохо – не спать всю ночь – и что завтрашний день будет ужасен, и не сможет сосредоточиться, будет сонной и уставшей. Василиса и сейчас чувствует себя уставшей – от мыслей и подозрений, которые крутятся в голове, не давая расслабиться и отключиться.
Если бы рядом была тетка Люба, попросила бы одну из ее таблеток от бессонницы. Видимо, это у них семейное. Покойная Василисина мама тоже частенько не спала по ночам. Могла уйти из дому еще затемно, чтобы встречать рассвет с берега реки Волги. Девушка подумала, что больше всего на свете сейчас хотела оказаться дома, в Ярославле, в их старенькой квартире – послушать тишину, сходить на кладбище, поплакать на могиле, спросить совета.
Ярослав не верил в то, что после смерти люди могут каким-то непостижимым образом оставаться здесь, с нами. Это было так странно и неправильно, ведь множество людей верили в это, и Ярослав «говорил» с их близкими, и «контактировал». Василиса даже несколько раз принимала благодарности от клиентов, чьи проблемы решились полностью – и именно благодаря потусторонним контактам Страхова.
Ярослав знал, что люди верят во все, что угодно. Он говорил, что это такой научный феномен – синдром «истинно верующего». Иллюзия выхода – уже выход. Но это также – инструменты фокусников и шарлатанов. Надо дать людям ответ на их вопрос, все остальное они придумают сами.
Василиса поражалась тому, как хорошо это работало. Что, если их любовь – не больше чем одна мистификация, созданная Ярославом, чтобы использовать ее в своих целях? Ответа она не знала. Смотрела на то, как небо за занавеской светлело. Все оттенки серого. Похоже, и сегодня тоже солнца не будет.
Итак, будем реалистами. Невозможно сказать точно, что за игру ведет Страхов. Кто такая 6090 – тоже неизвестно. Не факт, что любовница. Точно известно только то, что он соврал.
Да и Ярослав ли он – а не Петя или Федя – сказать трудно. Василиса не знала ничего ни о детстве Страхова, ни о юности, ни даже том, что было пять или семь лет назад. Был ли женат? Есть ли дети? Он только смеялся над такими вопросами и притворно обижался на то, что девушка ставит под сомнение его «не от мира сего» сущность. Каждый раз, когда Василиса спрашивала о прошлом – о настоящем прошлом, он говорил, что так давно убеждает всех в том, что ему отшибло память, что и сам в это поверил. Если давила сильнее – злился, становился холодным и закрытым. Обвинял в том, что она такая, как все, и уходил в другую комнату. Потом возвращался, извинялся и просил принимать его таким, какой есть.