Джон кивнул.
– Вот и умница. Впрочем, я понимаю: твои слова еще не означают «да». – Джейн открыла было рот, но Максвелл продолжил: – Я рад, что наши мнения совпадают. – Он подался к Джейн, чмокнул ее в щеку. – Ступай отдохни. Сегодня ночью мы с ним побудем.
Джейн взяла в ладони лицо Уилла – бесчувственный, он показался еще красивее – и поцеловала его в губы, жирные от вазелина, заботливо нанесенного медсестрой Эллен.
– Утром увидимся, милый, – шепнула Джейн.
На выходе из палаты ее остановила Эллен.
– Сегодня приедет доктор Эванс, наш гуру в нейрохирургии. Он вам понравится. Прогрессивно мыслящий человек; всегда ратует за то, чтобы предоставить больному организму время на восстановление и создать для этого все условия. – Эллен стиснула руку Джейн. – Доктор Эванс считает, в каждом скрыты особые возможности – только не нужно мешать. Доверьтесь доктору Эвансу.
Джейн кивнула.
– Спасибо, что так хорошо обихаживаете Уилла.
– Ах, тут нет ничего трудного. Он стоит всяческих забот. Поцелую его на ночь – вместо вас.
Джейн слабо улыбнулась и подумала: наверняка Уиллу это понравится.
Шотландия, поздняя осень 1715 года
Экипаж, в котором тряслась Уинифред, выбрался наконец из хвойного леса, принадлежащего барону Эттрику, – и тотчас замаячили впереди башни замка Траквер. В Эттриковом лесу свободно разгуливали олени; замок Траквер гляделся в реку Твид. Выстроенный в свое время для защиты шотландской границы от вторжения англичан, замок был ныне домом Чарльза, четвертого графа Траквера, его жены, Мэри, родной сестры Уильяма, и всех их отпрысков.
Уинифред нашла в чертах Мэри несомненное сходство с Уильямом – тем легче ей было полюбить невестку; вдобавок Мэри обладала добрым и легким нравом и имела дар сразу располагать к себе людей. Также Уинифред сразу поняла, сколь глубокая любовь связывает Мэри и Чарльза.
– Как я рада принять тебя в нашем доме, милая Уинифред! – воскликнула Мэри, горячо обнимая невестку. – Пусть в отсутствие моего дорогого брата Траквер станет тебе домом.
Так началась жизнь в Траквере, с семьей мужа. Уинифред быстро освоилась, и вот уже ведет дом вместе с милой Мэри – нанимает прислугу, составляет списки покупок, которые надо сделать в Эдинбурге.
– Ах, с того дня успели народиться уже две луны, – обронила Мэри, качнув головой.
Уинифред не требовалось дополнительных объяснений – она и так поняла, о чем говорит Мэри. Уильям не покидал ее мыслей днем, снился ей каждую ночь.
– Я стараюсь об этом не думать, – солгала Уинифред. – Кстати, сестрица, мы совсем забыли о пряностях. Давай-ка внесем в список мускатный орех и гвоздику. Вот, так-то лучше, – сказала Уинифред, откладывая перо.
Мэри, конечно, не поверила беззаботному тону невестки – и не попыталась скрыть своего неверия.
– Добавим еще писчую бумагу для моего мужа – ее мы заказываем у Гордонов с Кенонгейт. Чарльз наверняка рассердится, если я забуду про бумагу.
Уинифред лукаво покосилась на Мэри.
– Твой муж, дорогая сестра, не может на тебя сердиться. Он благословляет землю, по которой ты ступаешь.
Мэри широко улыбнулась.
– А знаешь что? Давай сами поедем в Эдинбург и сделаем все покупки! Тебе не повредит немножко развеяться.
Уинифред сразу ухватилась за это предложение.
– Конечно! Заодно сами выберем свечи. Ты говорила, в тех, что нам присылают, фитили никуда не годные. – Уинифред взялась перечитывать список. – Еще нам нужна синька. Потому что скоро явятся прачки-поденщицы, и работы у них будет невпроворот – перестирать все белье к зиме.
Осень сдала позиции, наступила зима. Уинифред радовалась, что Уилл так аккуратно отвечает на ее письма. Каждое письмо она вслух зачитывала Мэри. Чтобы позабавить маленькую Анну, Уильям рисовал в конце письма картинку: вот они с Анной собирают яблоки, вот скачут на лошадях, вот любуются пойманной бабочкой. Анне эти картинки очень нравились. Последнее письмо застало Уинифред на маслобойне – она лично наблюдала за процессом приготовления сыра.
С письмом примчался племянник, Линтон.
– Тетушка Уин, вам весточка от лорда Нитсдейла! – воскликнул мальчик.
Уинифред подхватила юбки и бросилась вслед за Линтоном в дом. Мэри бежала следом.
– Я все слышала, сестра!
Дрожащими пальцами, прямо в гостиной, даже не присев, Уинифред надорвала бумагу. Она читала вслух, жадно, как будто изголодалась по словам.
– «Душа моя, сердцевина моего серд…» – Уинифред запнулась, слегка покраснела и поспешно пропустила пылкое приветствие мужа и вопросы о своем и Аннином здравии.
– Он спрашивает, что слышно от Вилли, – сказала Уинифред. Мэри ответила нежной улыбкой. – Напишу, что наш сын впервые в жизни участвовал в охоте.
– «Армия лорда Мара продвигается на юг, – продолжала читать Уинифред, – и нынешней зимой она подобна снежной лавине, ибо по пути собирает все больше людей. Мы уже взяли Перт, равно как и все города к северу от реки Форт. Наши штандарты реют над графствами Файф, Форфар, Кинкардин, Абердин, Банфф и Морей. С недавних пор якобитам принадлежит Инвернесс. Лорды Кенмур, Карнуорт – и твой любящий супруг – вместе взяли Моффат. Теперь мы движемся к Дамфрису».
Испуг на лицах обеих женщин сменился чувством временного облегчения. Мэри даже выдавила ободряющую улыбку.
– Видишь, сестрица, Уилл жив и невредим, – прошептала она.
Уинифред стала читать дальше. Напряжение, сковывавшее ее плечи, постепенно ослабевало.
– «Увы – армия якобитов не сумела захватить Эдинбургский замок… в решающую минуту верх взяло неразумие… Но мы не теряем надежды, что наш государь, король Иаков, скоро прибудет из Франции с подкреплением, столь нам необходимым, и с оружием. Есть точные сведения, что дюжина кораблей, с двумя тысячами солдат и с военным снаряжением на борту, снаряжена в Гавр-де-Грас и готова отплыть в Дамбартон. Армия лорда Мара стала лагерем в окрестностях Перта. Горцев здесь около пяти тысяч. Некоторые из нас, и я в том числе, считают, что следует действовать, пока удача на нашей стороне. Ибо наши силы значительно превосходят войско лорда Аргайла, посему надо бы вторгнуться в Англию немедля, на волне первых побед – ведь на затяжные битвы и осады у нас не хватит оружия. Дорогая Уин, боевой дух в наших войсках остается на высоте, но удерживать его сложно – так же сложно, как сохранять в сухости трут, находясь на болотах. Тебе известно, сколь непостоянны эти горцы. Если горец не идет маршем или не сражается, ему делается скучно, и он ищет себе иных забав, не связанных с войной».
– Брат совершенно прав, – подтвердила Мэри.
Уинифред перевернула страницу.
– «Погода стоит прескверная, а дороги, по которым мы вынуждены пробираться, поистине ужасны и едва ли подходят для конницы. В иной ситуации я страшился бы этих дорог пуще самого дьявола. Мы мерзнем и мокнем, часто – до нитки, и не успеваем обсохнуть как следует. Но сердца наши исполнены отваги и надежды, любовь моя. Скоро я напишу снова. Уверен, что мое следующее письмо будет уже из Англии – и сообщит моей дорогой супруге о полной победе якобитов».