Стюардесса понимающе кивнула. Джейн отметила легкий макияж, тонкие, правильные черты лица. Машинально подумала: «Должно быть, Перл – дитя любви китаянки и индуса». Перл тем временем мило улыбалась.
– Разбудить вас к завтраку, мисс Грейнджер?
Джейн отрицательно покачала головой.
– Нет, я уже приняла снотворное. Целых полтаблетки.
– Может быть, желаете что-нибудь перед тем, как заснете? Я могу прямо сейчас принести вам перекусить.
Джейн вымучила улыбку.
– Спасибо, не надо.
Своими изящными ручками стюардесса надорвала пластиковую упаковку, извлекла плед для Джейн. Ноготки у нее были выкрашены лаком сливового оттенка, приятно контрастировавшего с униформой. Джейн надеялась, что Перл не заметила ее собственных ногтей, которые пребывали в плачевном состоянии. Целых две недели Джейн не занималась ногтями, думать забыла про маникюр.
– Сейчас принесу туалетные принадлежности. Возможно, вы пожелаете снять туфли и надеть носочки. А еще вам явно пригодится темная маска на глаза, – мягким грудным голосом произнесла Перл, открывая белоснежные зубы в улыбке, не ответить на которую было просто невозможно. – Потому что верхний свет мы еще часа два не погасим.
С этими словами Перл удалилась – поняла, что Джейн хочет остаться одна. Лайнер стал набирать скорость, и Джейн далеко не сразу заметила возле своего пустого стакана пакетик с нужными в полете мелочами, а также меню – на всякий случай.
Ее уже клонило в сон, она мечтала о нескольких часах полного отдыха. Но прежде, чем заснуть, Джейн последовала совету стюардессы – сбросила туфли, укрылась пледом, положила под голову подушку. Затем она максимально опустила спинку кресла, улеглась. Теперь перед глазами были огни манчестерского аэропорта, мерцавшие сквозь дождь с чернильно-черного неба. До самого Чанги, сингапурского аэропорта, Джейн не поднимется с места, в Сингапуре не выйдет размяться. Нет, она останется в салоне лайнера, и пусть вокруг нее суетятся с пылесосом и тряпками, готовятся к перелету в Сидней.
Джейн убедила себя, что снотворное ей необходимо для физического расслабления. Только бы долететь до Сиднея, а там местный перевозчик мигом доставит ее в Элис-Спрингс, где у нее договоренность насчет аренды автомобиля. Джейн считала, что самостоятельно проедет три часа до Улуру, ведь в Австралии у нее откроется второе дыхание. Уилл, верно, уже в Америке, тихо спит в мэрилендской клинике, в окружении родителей – а значит, Джейн не станет терять ни секунды, значит, выполнит свое обещание, заберется на дорогую сердцу Уилла скалу. И пусть ее желание считают странным и даже маниакальным! Джейн окажется на пересечении линий лей, в одной из самых главных и мощных, если верить нью-эйджерам, энергетических воронок; ощутит магнетическую силу, сквозь толщу тысячелетий расслышит голоса древних людей – предков нынешних австралийских аборигенов.
«Мой пульс будет биться в унисон с пульсом духовных сил Земли, я стану сопричастна древней магии, – думала Джейн. Казалось, ее сознание употребляет выражения Робина. – Кровное родство подобно золотым нитям в гобелене жизни». Тоже фраза Робина; тогда Джейн не поняла, к чему он клонит. Она вообще мало что поняла во время разговора с ясновидцем. Казалось, он-то все знает про Джейн и про Уилла, но хочет, чтобы Джейн дошла до этих сведений своим умом. А Джейн до сих пор не уверена, правильно ли она расшифровала намеки Робина. Наверно, правильно; иначе почему она предприняла путешествие длиной в многие тысячи миль, в Южное полушарие, на другую сторону планеты – причем решение оформилось мгновенно? Почему пестует уверенность (которая больше пристала героине волшебной сказки), что ей по силам изменить судьбу – или судьбы, как намекнул Робин?
Джейн ощущала прилив свежей энергии – и сама сознавала, что фраза отдает безумием. Родители, конечно, возражали против путешествия; тут помог Холлик. Как ему удалось уговорить родителей, Джейн не представляла, но испытывала к Холлику благодарность. Джейн пообещала каждое утро излагать свои планы на день, поклялась ставить отца и мать в известность о каждом своем шаге, начиная с посадки в арендованный автомобиль, дала адрес мотеля возле Айерс-Рок. Отец настоял на том, чтобы в аэропорту Сиднея Джейн встретили на лимузине и сопроводили к терминалу внутренних авиаперевозок. По мнению Джейн, это была перестраховка, но спорить она не стала. Ее слезно просили звонить по утрам и вечерам. Чтобы родители убедились в ее адекватности, Джейн согласилась практически со всеми требованиями. Предложила сестре лететь с ней; сестра, к большому облегчению Джейн, вежливо отказалась. Да, Джейн и Джульетта нежно любили друг друга – но слишком уж различны были их характеры. Услышав о планах насчет восхождения на Улуру, Джульетта скроила такую недоверчивую мину, что Джейн точно рассмеялась бы, не последуй за миной обвинения в эгоизме и ребячестве, не промелькни в тираде Джульетты слова «нелепость» и «посмешище».
Джейн думала об Уилле: рождественское утро он встретил в отрешенности от мира. Вокруг суетились люди, брали анализы, делали томографию, измеряли кровяное давление – готовили Уилла к многочасовому перелету. В то утро Джейн нашептала Уиллу о своих планах улететь в Австралию двадцать седьмого декабря; теперь она надеялась, что шепот каким-то образом дошел до сознания Уилла и что Уилл одобряет всю затею.
– Когда я вернусь, ты очнешься и снова станешь прежним, – шепнула Джейн.
Она стала вспоминать тоскливое Рождество в Уэльсе, приглушенные разговоры, подавленное настроение. Готовила ли мама индейку? Вроде нет. Джейн не могла вспомнить – да и не пыталась. Нет, индейку не запекали – запекали окорок. Потому что он был куплен – не пропадать же продукту. Впрочем, не стоит заново переживать эти тяжелые двое суток. Джейн проспала почти весь День подарков, не спускалась в гостиную, чтобы поздороваться с визитерами, являвшимися выразить соболезнования и разделить с Грейнджерами их печаль.
Джейн чувствовала себя разбитой. Хотелось буркнуть матери: «Отстань, дай поспать»; с другой стороны, мама никогда не называла Джейн «мисс Грейнджер». Пришлось снять темную маску. Только тут Джейн поняла: ее будит Перл. Нужно вернуть кресло в вертикальное положение, сложить пледы и подушки, так как «Боинг» сейчас пойдет на посадку в Сингапуре. Джейн повиновалась. Она проспала около пятнадцати часов – в то время как Уилл по-прежнему находился между жизнью и смертью.
Пассажиры вставали, забирали вещи, спешили прочь; Джейн только зевала. Стюардессы вежливо улыбались. Перл ушла – от Сингапура полетит другая команда. Джейн было неловко, что вокруг нее хлопочет уборщица в синем комбинезоне, с пылесосом за спиной. Она встала, размялась, поправила одежду и волосы, надела туфли. Хотелось почистить зубы, но Джейн знала: это можно сделать лишь когда «Боинг» снова будет в воздухе. Вернулась пара прежних пассажиров, но вскоре салон заполнили новые люди. Рядом с Джейн уселся мужчина в костюме. К счастью, он не выказывал желания поговорить «за жизнь» – только кивнул и сразу углубился в книгу. Вот и отлично, думала Джейн. У нее тоже была с собой книга.
Последняя часть пути прошла незаметно – Джейн следила за судьбой некоего Джейсона Борна, каковая судьба была щедра на превратности разного рода, включая амнезию. Наконец внизу мелькнул ослепительно-белый Сидней, и Джейн задалась вопросом: а не потеряет ли Уилл память, когда очнется? Она не решилась, даже мысленно, добавить: если вообще очнется.