А что такое отцовская любовь? Отцовская любовь – за что-то. За то, что мой ребенок что-то умеет делать. Инфантильная отцовская любовь на начальном этапе говорит: «делай как я». А зрелая отцовская любовь говорит: «Делай как хочешь». Зачем? Чтобы опять-таки не затормозить ЕГО развитие. Чтобы он развил СВОИ способности. И еще маленькая ремарка: ребенку не нужны отдельно мать или отдельно отец. Ему нужна материнская и отцовская любовь. Это я усвоила из занятий Михаила Ефимовича. И это очень помогает снять с себя чувство вины в неполных семьях с одним родителем. Если вы сами – достойный человек, то ваш ребенок тоже вырастет таким.
Возвращаюсь к моим переживаниям по поводу дочки на тот момент. Все мои рассуждения говорят о том, что до любви как «выделительной функции» я тогда не дозрела. Я больше хотела черпать и потреблять то, чего недополучила в детстве сама. И обычную заботу о своем ребенке воспринимала как посягательство на собственные интересы. Так воспитывала меня в свое время моя мама. Я кожей постоянно чувствовала, что я САМА для своей мамы не важна. Важны правила и мнения окружающих. И таким образом я, уже взрослая, выстраивалась в «параде поколений», как говорит Э. Берн. Выстраивалась, уже воспитывая собственную дочь. Сейчас 2008 год. Я пишу эти строки уже, как мне кажется, совсем спокойно. Чувство вины, мучившее меня первые 7–8 лет жизни моего ребенка, меня покинуло. Почему? Мне кажется, что я эту «прореху» в собственной личности залатала. Что я уже могу «выделять» из себя любовь, в том числе и по отношению к дочке. Что у меня самой «дыры недолюбленности» уже залатаны. И я могу дать не инфантильную материнскую, а зрелую и материнскую, и отцовскую любовь.
Эта работа Фромма, основные положения которой я попыталась изложить, потрясла не только меня, но и очень многих других. И дальше я буду ссылаться на его положения как в описании отношений со своей дочкой, так и в описании отношений эротической любви к моим мужчинам. И очень рекомендую прочитать вам, поскольку каждый в ней всегда находит свое.
11.04.2003. Пятница
Переварена мною статья Э. Фромма из работы «Искусство любить».
Все! Я устала, хочу остаться одна. Хочу остаться с Колей. Хочу быть хозяйкой своему времени. Я слишком много душевных сил за последнюю неделю уделила няне и Вале. Какая-то «мышиная возня». Из-за Вали меня мучает чувство вины. Внимания ей я уделяю недостаточно, но мне-то и не хочется! И я боюсь себе признаться в этом. Я не хочу быть обязанной из чувства долга уделять внимание ребенку тогда, когда мне не хочется! Точно так же, как я не хочу по обязанности варить мужу борщ и стирать носки! И я не хочу быть обязанной провожать его, встречать его, лежать с ним в кровати только потому, что так положено! Плевать мне, что кто-то так когда-то «положил» – у меня так не положено! А когда я делаю это из удовольствия, то в общем объеме времени этих поцелуев, кроватей и даже жарки яичницы получается больше, чем по обязанности. Так почему же с мужчиной я это ЧУВСТВУЮ (и в последнее время мне очень везет в этом с Колей, так как никаких претензий ко мне и не предполагается), а с ребенком меня мучает это дебильное чувство долга? Когда есть все условия, чтобы за деньги создать заботу, а себе удобства?
Наверное, у меня сейчас то состояние души, когда я пытаюсь снять с себя излишние НАДО и ДОЛЖНА, но все-таки мне еще страшно полностью скинуть с себя «навьюченные» обществом правила, что женщина должна хотеть проводить много времени с ребенком. Но почему я такая женщина, которая не хочет этого? Ну почему я завидую разведенным мужчинам, которые не обязаны в ущерб личному времени делать по обязанности то, что им не хочется, – воспитывать детей? Почему я в двадцать два года с восторгом посмотрела на знакомую пятидесятилетнюю женщину, достаточно счастливую по своим меркам (два официальных брака, свободное отношение к сексу плюс великолепная карьера – она руководитель математической лаборатории, готовящей расчеты для запуска космических кораблей с Байконура. Я видела ее рабочую фотографию: в центре она, а вокруг – около пятнадцати мужчин в военной форме и в чинах до полковников. И все они – ее подчиненные). На вопрос бабушки «Лида, а почему у тебя детей нет?» она задумалась и сказала: «Маму люблю, работу – очень люблю, мужа люблю. Но себя люблю больше всех. Не хочу быть обязанной потому что». Этот ответ вызвал во мне бурю восторга. Наверное – это другая крайность. Ненужная. Но я услышала, восхитилась.
А в двадцать пять, по дебильным правилам социума, придуманным для глупой части человечества, дабы решить демографические проблемы, я взяла и родила ребенка. Лишь бы это жесткое правило общества надо мной не довлело! Но это же – преступление! Ведь теперь-то я не причисляю себя к этой глупой части человечества и, может, в пику этому ненавистному социуму хочу сбросить с себя эти оковы обязанностей. Я ведь сейчас не хочу даже в малой дозе заниматься ребенком! Я хочу жить одна. Я хочу делать каждую минуту только то, что мне хочется.
Но встав на сторону этого маленького человека, Вали, я вспоминаю: а давно ли я сама избавилась от обиды на своего свободного от обязанностей отца? Нет, недавно. Всего лишь год назад! Когда мне было двадцать восемь лет. И когда я активно пользовалась помощью психотерапевта, будучи взрослой женщиной. А как мне хотелось в двенадцать лет, чтобы мама обняла меня и прижала к себе! А мама жила отдельно, в другом городе. Я же жила со скупой на объятия бабушкой.
Я отлично допускаю мысль (хотя здесь немножко похожа на «бедную Лизу» из сказки, которая, не выйдя замуж и не родив ребенка, уже переживает о неприятностях, которые могут постичь этого ее еще не существующего ребенка), что через пятнадцать лет, когда Валя вырастет, она может сказать: «А кто ты такая? Какая ты мать? Ты была со мной рядом, когда мне было плохо? Или когда мне было хорошо? Или просто, когда мне этого хотелось? Нет, у тебя была твоя работа и твоя личная жизнь. И твои обязательные дневники с записками!» И это будут справедливо заслуженные мною слова. И все это – правда!
Но осознавая это, я все равно не хочу быть обязанной. И еще потому, что при этом отец у меня сейчас вызывает нейтральное чувство. А заботливые мама и бабушка – дикое раздражение, когда из «благодетельных» побуждений они покушаются на мою свободу выбора и времени. (Иллюстрация мнения Ницше: «Хочешь оказать благодеяние человеку – оставь человека в покое. Но именно эта часть добродетели дается труднее всего». Большинство невротических людей только и делают, что лезут со своими «мудрыми» предложениями к тем, кто от них зависит. Вот почему многие молодые люди стараются как можно быстрее избавиться от родителей, навязчивая «доброта» которых беспокоит детей даже тогда, когда родители умерли. – М.Л.)
* * *
Вечером приехала Валя. Коля ее опять испугался и убежал ночевать в неизвестном направлении. Позвонил, что-то пробурчал. Валя спрашивает: «Ну что? Когда твой жених придет?» А я говорю: «Он тебя боится и стесняется. Сегодня не придет». Она возмутилась: «Ну и что что боится?! Я тоже стесняюсь! Ну и что из этого теперь?» (Мудрости у ребенка больше, чем у взрослого человека. Вспомните сказку Андерсена «Новое платье короля». Это я к тому, что дети нас видят насквозь и еще глубже. Видят нашу двойную и тройную жизнь, только вначале не могут дать этому оценку. Но потом дают, и дают отрицательную. – М.Л.)