– Как ты считаешь: я тебя люблю?
– Считаю, что любишь.
Потом мы говорили обо всем на свете. Валя спрашивала, как лучше поступать в ситуации, когда ее лишают самостоятельности. Я советовала не скандалить, стараться слушаться, где-то поступая по-своему, и поскорее вырастать и быть самостоятельной по-настоящему. Научиться хорошо танцевать, плавать и т. д. Еще дочь говорила о том, что папа и его родня меня не то что не любят, но считают чокнутой ( я посмеялась ), о том, что ее ко мне не пускают, а ей хочется.
Общением с Валей я осталась довольной. Не сильно тревожат вернувшиеся страхи и слабость.* * *
На седьмом году знаний психологией меня осенила мысль. Поскольку дети удовлетворяют именно чувство собственной значительности родителей, то моя чувствительность к тому, что я практически не участвую в воспитании дочери и получаю часто подтверждение, что я ей не нужна, говорит о моей неудовлетворенности чувством собственной значимости. Вывод: когда я в полной мере удовлетворю это чувство, то меня перестанут задевать отношения с Валей.
* * *
В последнее время стала замечать, что Вале особенно не хочется быть ни с отцом, ни со мною. Она разрывается и даже придумала фразу: «Ну у меня же нет близняшки, мне что – разорваться, что ли?» И будто отбывает время.
Взглянула на нашу с Богданом ситуацию по-другому. У нас идет семилетняя война, наподобие войны Монтекки и Капулетти в «Ромео и Джульетте». Сначала стало очень смешно, а потом я вспомнила, чем эта история закончилась у Шекспира, и задумалась, чем она может закончиться у нас, если я не решу ее . Если Богдан в нашей пьесе дурак, то роль умного придется брать на себя именно мне – больше некому. Эта роль – хорошая, и надо ее освоить. И второй образ, подсказанный Литваком Борисом Михайловичем: мы с Богданом – владельцы акционерного общества «Валя» с равными долями в уставном капитале 50/50. И один из акционеров (Богдан) претендует безосновательно на долю второго акционера (Гали). У Гали возможности силового и законного воздействия на Богдана нет. Поэтому ей остается обыграть акционера Богдана с помощью грамотного поведения. Есть над чем задуматься.
После того как в прошлые выходные Богдан сорвал мне поход с дочкой в театр, я позвонила Вале, расспросила, как она погуляла с папой, рассказала о себе, пригласила ее к бабушке в Шахты. Валя мне не ответила, хочет она или нет, а сразу спросила разрешения у отца. Ответ такой: она больше в Шахты ездить не будет, так как каждый раз забывает там свои вещи. Я сказала:
– Ну, раз вы так с папой решили, значит, так и будет.
Попрощавшись, я позвала к телефону Богдана (при этом контролировала, чтобы «родительских» и жестких ноток в голосе не было):
– Богдан, хорошо, что ты с ней сам погулял в воскресенье. Конечно, мне тоже хотелось, но так как у меня освободилось время, то я успела много полезного сделать по работе… Богдан, я знаю, что ты запретил Вале ездить в Шахты… Может быть, это и правильно…
– Галь, ты же знаешь, что я против твоей мамы ничего не имею ( далее – что-то там про ее мужа в Шахтах, причем ничего – про забывание одежды ), если ей надо, пусть приезжает и встречается с внучкой.
Я согласилась и положила трубку, предварительно договорившись о встрече на понедельник.
В понедельник утром он позвонил мне сам в 8 часов и панибратским тоном спросил, что это я сплю, когда работать надо. Я ответила, что уже проснулась.
– Да ладно тебе, я же слышу!
– Конечно, слышишь.
После этого он сказал, что у Вали сегодня поход со школой в театр, и я могу сходить вместе с нею и заодно погулять. Я согласилась без вопросов.
* * *
С Валей полностью наладила отношения: мы встречаемся только тогда, когда она хочет, причем с удовольствием. Она этим встречам радуется, и чувствуется, что мое мнение для нее важно.
С Богданом случилось чудо. Вернее, закономерность. Когда я приняла для себя, что с Валей у меня может ничего не получиться и она будет жить у отца; когда я поняла, что в этой ситуации меня мучают только социальные нормы, по которым дети должны жить с мамой, – я начала спокойно действовать с Богданом по отработанной схеме, то есть не выказывать эмоций. Он перестал чувствовать с моей стороны угрозу. Я перестала его ненавидеть. Такого у меня еще не было. Всплыли наружу его недостатки, и мне стало его жалко. Стало понятно, как им нужно управлять, чем я и занимаюсь. И тут же я начала радоваться по-настоящему своему положению. Удобство наличия свободного времени, которое не нужно отдавать ребенку, я осознавала и раньше, но радоваться этому начала только сейчас.
09.05.05. «Психологический развод» с дочкой
Сегодня 9 Мая. Утром проснулась на базе, куда с Колей и его сетевой маркетинг приехали вчера. Вчерашнее томление на солнышке и слушание соловья закончились проливным дождем, который размыл все дороги. И после того как Колина машина застряла в жирном черноземе в чистом поле, я потопала 4 километра пешком до Богаевки, чтобы вовремя встретиться с дочкой. Эту встречу с третьей попытки я обговорила с Богданом 5 мая, после того как уже почти месяц не видела Валю. Я договорилась с фотографом, что она пофотографирует нас с дочкой. Подстраиваясь под Богдана, я трижды передоговаривалась с фотографом о времени.
Пока я добиралась, Богдан позвонил мне четыре раза. Он то согласовывал, то пытался перенести нашу прогулку. И все время выспрашивал, куда мы собираемся. Когда я подъехала на такси к дому, во дворе стоял новый Богданов джип «Тойота», из которого ко мне Валя выбежала. Она меня поцеловала и сразу попросила, чтобы мы вернулись к 8 вечера. Взяла меня за руку и повела к Богдану. За последние полгода я гуляла с Валей не более трех раз. Все остальное время Богдан находил поводы срывать наши встречи.
Так и сейчас. Девочка стояла на подножке машины, держа Богдана за руку и упрашивая меня, чтобы мы вернулись к 8 вечера, так как она хочет погулять еще с «папой и мамой» (т. е. его женой. Написала это «мама» – и разрыдалась в голос).
Я растерялась. У Вали на лице – чувство вины перед Богданом. Я сказала, что до 20:00 мы точно не успеем, и если она хочет погулять с «папой и Симой», то лучше пусть остается сейчас с папой, а мы погуляем в следующий раз. Валя облегченно и радостно кивнула. У меня было впечатление, что ей хочется, чтобы я поскорее ушла, что ей неудобно разговаривать со мною при Богдане. Я задержала ее на минуту. Сказала, что жаль, конечно, что у нее сейчас не получается, так как я договорилась с профессиональным фотографом, что бы он нас с нею вместе пофотографировал. Но ничего – она погуляет со мною в следующий раз. Когда Валя просила меня вернуться к 20:00, то говорила, что она соскучилась по «маме и папе», так как только что приехала из Новочеркасска, а потом была у папиных друзей в гостях. Меня опять сильно резануло, что времени и желания у нее хватает на всех, кроме меня. Но уже на автомате получилось не высказать это вслух. Дочь с облегчением попрощалась со мной. Именно в этот момент я попросила ее позвонить мне завтра, но напрасно, так как она уже ничего не слышала, оглядываясь на Богдана. Я разговаривала с нею, стоя во весь рост ( а надо было нагнуться ) на расстоянии метра. Как с чужим человеком.