– Врешь!

– Краснеешь-краснеешь! Ты в него влюблена, признавайся.

– Да нет же! Ты что, он же учитель, они все старые зануды.

– Это правда, но он не такой, как другие. Совсем не важничает и не задается. Конечно, он некрасивый…

– Он очень красивый! – сказала я.

– Да ты что, с этой противной бородкой? Мы с Ижкой и Фижкой считаем, что бороды – это вульгарно. А Ижка говорит, раз он носит серьгу, значит, голубой. Но я думаю, этого не может быть, раз у него жена и двое детей.

– Мне плевать, даже если бы у него были сразу любовник, любовница и борода, как у Деда Мороза. Я просто хочу посидеть с детьми, чтобы заработать немного денег, вот и все, – заявила я. – И вообще, заткнись, пожалуйста, я спать хочу.

Грейс не заткнулась. Я думала, я ее убедила, но чуть позже, поворачиваясь на другой бок, она пробормотала:

– Ты в него влюблена по уши. Меня не проведешь, Пруденс Кинг.

10

Я сказала мистеру Рэксбери, что смогу прийти в пятницу. Я постаралась сообщить это как можно небрежнее, в самом конце урока рисования, как будто я чуть не забыла.

– А, спасибо, – сказал он так же небрежно, словно речь шла о самой обычной вещи.

Возможно, так оно и было. Возможно, половина класса уже сидела с детьми семейства Рэксбери.

Он дал мне свой адрес и сказал, что ехать нужно на тридцать седьмом автобусе.

– Отлично, – ответила я.

Про себя я засомневалась, не придется ли мне и обратно возвращаться на автобусе. Он сказал, что отвезет меня домой. Но правильно ли я поняла? А может быть, я это просто додумала сама? Я невольно все время разговаривала в воображении с мистером Рэксбери, как раньше с Джейн и Товией, – но с ними не возникало путаницы, они-то не существовали на самом деле.

Впрочем, Товия доказал, что он существует, материализовавшись рядом со мной, когда я брела по школьному двору.

Я должна была идти в Лабораторию Успеха на дополнительное занятие по математике, но мне очень хотелось прогулять. Я заметила, что приглашенные репетиторы иногда и не замечали, что кто-то из учеников не явился. Зато всех приходивших они приветствовали с преувеличенным энтузиазмом, как будто сам приход в их знаменитую Лабораторию уже равнялся сдаче трудного экзамена.

Я с тоской смотрела в противоположном направлении – на рисовальный корпус мистера Рэксбери. Мне представилось, что я бегу по красной тропинке на его карте.

– Туда сейчас нельзя. Он занят, у него урок. – Товия потянул меня обратно. – Поговори со мной. Мы так давно не разговаривали. Прошу тебя, Пру.

– Уходи! Я сейчас не в настроении, – буркнула я.

– Смотри! Если ты и дальше будешь меня избегать, я уйду совсем. К кому ты тогда обратишься, если тебе станет одиноко? Погляди, я уже порядком побледнел.

Я взглянула на Товию. Его красивое лицо расплылось, золотые волосы потускнели, голубые глаза потухли.

Я вдруг почувствовала острую боль, понимая, что он прав. Все мои воображаемые друзья постепенно бледнели и расплывались по мере того, как я росла. Я уже с трудом припоминала странных спутников своего раннего детства: белого кролика ростом мне по пояс, стайку цветочных эльфов, ручного зеленого дракона с красными когтями и белую в черных пятнах прыгучую корову, которая летала со мной вокруг луны.

Даже Джейн сейчас побледнела, хотя была мне верной подругой много лет. В панике я стала звать ее, но она вжалась в стену и не захотела повернуть лицо.

– Вот видишь, – сказал Товия. – Смотри, Пру, так ты и меня потеряешь. Я вправду уйду, предупреждаю тебя.

Его поведение стало меня раздражать. В конце концов, он лишь плод моего воображения. Кто дал ему право мне угрожать?

– Ну и уходи! – выпалила я. – Мне-то что? Захочу – придумаю себе кого-нибудь еще.

И я пошла прочь от него и от Лаборатории Успеха. Я решила переждать до звонка в гардеробе для девочек. В портфеле у меня была книжка. Я найду чем заняться, и никакой Товия мне не нужен.

– Эй, Пру! – окликнул он меня.

Я слышала, как он бежит за мной, и почувствовала его руку на своем плече. Я обернулась. Он стоял передо мной – взъерошенные светлые волосы, улыбающееся лицо – настоящий мальчик, до того настоящий, что я видела веснушки у него на носу, слышала запах шампуня, чувствовала тепло его руки.

– Товия! – выпалила я, как полная дура.

– Товия? Нет, меня зовут Тоби.

Ну конечно, это был просто Тоби, мой одноклассник, приятель Риты, в которого влюблены все девчонки в классе.

– Извини, – пробормотала я.

– Товия! – передразнил он меня издевательски торжественным голосом.

– Ну да, ну да… – Я пыталась изобразить небрежность и равнодушие, но получилось что-то в манере Ижки, Фижки и Свинюшки.

– Ты идешь не в ту сторону, – сказал он. – Лаборатория Успеха там. – Он махнул через плечо.

– Знаю.

– Разве у тебя сейчас не дополнительные по математике?

– Мне сейчас неохота туда идти, ясно?

Он поднял брови:

– Я тебя понимаю. Я там только что отсидел литературу и чуть не рехнулся. Знаешь что, давай забьем на все и пойдем покурим.

Я с удивлением посмотрела на него. Мне вовсе не хотелось с ним идти. Кроме того, я не совсем понимала, что значит «пойдем покурим». Может, это такой эвфемизм? Но Рита сегодня особенно меня изводила, говорила всякие гадости, а когда я попыталась не обращать на нее внимания и читать книжку, она вырвала ее у меня из рук и швырнула в угол, так что порвалась суперобложка и помялись страницы. Мне хотелось ее ударить, но она была крупнее, и на ее защиту готовы были тут же броситься Эми, Меган и Джесс. Пойти покурить с ее драгоценным дружком было, пожалуй, более изощренной формой мести.

– Пошли, – сказала я. – Где сигареты?

– Не здесь. За сараем для велосипедов, – шепотом сказал Тоби.

Во всех книжках про школу, какие мне случалось читать, упоминались непослушные ребята, которые делали что-нибудь запретное за сараем для велосипедов. Я пристально поглядела на Тоби, пытаясь понять, не скрывается ли за всем этим какой-нибудь изощренный розыгрыш. Он, конечно, вел себя как в театре, выразительно приложив палец к губам, пока мы пробирались под окнами класса.

Я шла, выпрямившись в полный рост, и мурлыкала про себя песенку, чтобы он не воображал, будто может мной командовать. Тоби покачал головой, но ничего не сказал, пока мы не дошли до этого несчастного сарая, благополучно миновав окна школы. Я думала, теперь он начнет ругаться, но он был, кажется, в восторге.