— Ты все это предвидел, да? Ты использовал Гаэля в качестве приманки для того, чтобы заманить сюда азандюмов. А теперь ты рассчитываешь на то, что при помощи войска Элианда нам удастся раз и навсегда от них избавиться…
Рассул отступил на один шаг, улыбнулся и положил руку на плечо своего преданного соратника.
— А теперь отправляйся в путь. Если хочешь снова увидеть меня живым, отправляйся в путь немедленно…
На второй день пути крики ликующего населения Лота остались уже где-то далеко-далеко позади. Теперь было слышно только жужжание мух, звуки неторопливых шагов воинов и фырканье лошадей. Войско Логра продвигалось вперед под палящим солнцем со скоростью запряженных быками повозок. Шло оно в огромном облаке пыли, поднимаемой с земли тысячами ног.
Пеллегун снял с себя шлем, перчатки и наголовник кольчуги еще в самом начале пути. Позднее он также расслабил завязки куртки, надетой поверх лат, и толстой кожаной кольчуги. Снимать их вообще и ехать без них на виду у всего войска он себе позволить не мог. Как и он сам, вся эта масса едущих верхом и шагающих вооруженных людей очень сильно потела, лица раскраснелись, а во рту ощущалась сухость. Для утоления жажды они могли рассчитывать лишь на один черпак питьевой воды на привале, который войско делало каждые три часа. Настроение у воинов постепенно ухудшалось. Уже с самого первого дня похода Пеллегун слышал возмущенный шепот и видел недовольные взгляды. Ведь это ж надо было додуматься — отправиться на войну летом! Войну обычно начинают в марте, задолго до наступления жары. Это ведь всем известно…
Пеллегун покинул колонну пеших лучников и отъехал на сто шагов в сторону — подальше от топота ног, запаха пота, недовольного бурчания и пыли. Ему хотелось хоть немного подышать свежим воздухом. Окруженный своим эскортом, молодой король ехал, ни о чем думая. Его убаюкивало равномерное поскрипывание кожи его седла. Было уж слишком жарко для того, чтобы о чем-то думать, тем более что все уже было тщательно обдумано и все уже было решено. Двумя днями раньше из леса вернулся Кармелид. Он принес от королевы Ллианы послание, которое превзошло все его, Пеллегуна, ожидания. Дочь Морврина не только подтвердила, что будет выполнять договоренности, достигнутые между ее отцом и королем Кером, но и сообщила, что к их союзу — союзу королевства Логр и королевства Элианд — обещают присоединиться карлики, живущие в горах. Это была прекрасная новость, потому что получалось, что шансы на победу возрастают. Кроме того, если вдуматься, эльфийка дала ему очень даже важный козырь — план военной кампании. Речь шла уже не о том, чтобы просто подойти поближе к Черным Землям и, расположившись лагерем, подождать, когда появится войско монстров, а о том, чтобы направиться в Агор-Дол, где как раз сейчас находилось это войско (возможно, уже ослабленное сопротивлением, оказанным ему карликами), и смело напасть на него и в конном, и в пешем строю!
Король рассказал о союзе с эльфами и о том, куда и как будет двигаться их войско, только вечером первого дня похода, да и то лишь узкому кругу своих военачальников — Лео Грану Кармелиду, которому он доверил командование лучниками, Эскану Камбенету, Мелодиасу Лионессу и Беллинану Соргалю, а также Аймону (старому фельдмаршалу отца, на которого была возложена неблагодарная задача обеспечения выступившего в поход войска всем необходимым). Всем остальным — начиная от знатных баннеретов и заканчивая самым последним пехотинцем — об этом знать было пока еще не нужно. Тайна, правда, оставалась тайной лишь до следующего утра. Наутро в рядах воинов шептались уже совсем по-другому. Для тех же, кто еще сомневался, подтверждением слухов станут горы, которые появятся из-за линии горизонта через несколько часов.
На третий день в одиннадцать часов утра поднялся ветер, который прогнал жару, мух и пыль. С неба даже упало несколько капель желанного дождя. Войско вступило на холмистую местность, на которой было видно не дальше ближайшего холма. Соргаль, командующий кавалерией, организовал силами нескольких эскадронов боковое охранение: конники стали двигаться слева и справа от войска на расстоянии, которое позволяло войску своевременно перестроиться в боевые порядки в случае получения от боевого охранения сигнала о нападении противника из засады. Покачиваясь в седле своего боевого коня, герцог украдкой наблюдал за Пеллегуном, разговаривавшим вполголоса с Горлуа Тинтагелем, про которого уже шептали, что новым сенешалем станет именно он. Горлуа был человеком молчаливым, не очень-то знатного происхождения, и он совсем не нравился ему, герцогу. Много чего рассказывали сейчас во время привалов о бароне Горлуа и об услугах, оказанных им молодому королю. Рассказывали много плохого, наверняка не соответствовавшего действительности, однако от таких рассказов невольно возникало желание не пытаться совать нос в дела этой парочки.
И тут вдруг звуки рожка оторвали молодого герцога от его размышлений. Он, машинально положив ладонь на рукоять меча, поднял глаза и увидел на расстоянии полумили всадника, который три раза высоко поднял копье.
— Ваше Величество!
Пеллегун вместе со своим эскортом тут же вернулся в общую колонну войска, а герцог Эскан во главе одного из отрядов рыцарей, составляющих авангард, помчался галопом к разведчику. Когда он до него доскакал, войско сделало привал. Все, затаив дыхание, не сводили глаз с герцога и его всадников. Вскоре они увидели, как Эскан развернул своего коня и, в свою очередь, три раза высоко поднял копье. Это означало, что он зовет короля.
По всей колонне войска тут же зазвучали приказы, и началась какая-то сутолока, которая, однако, продлилась недолго. Находившаяся в центральной части колонны пехота — копейщики и прочие пехотинцы — сбилась в одну плотную массу. Лучники поспешно выстроились в две длинные цепи, одна из которых повернулась лицом на запад, а вторая — на восток, и затем разложили стрелы на земле и приготовили луки к стрельбе. С обоих краев выстроившейся подобным образом пехоты расположились отряды кавалеристов, держащих копья наконечником вверх и защищающих свое тело щитами. Еще совершались какие-то перемещения, раздавались крики и слышался шум какой-то возни возле повозок, но войско в общем и целом построилось в боевые порядки так быстро и умело, что Пеллегун даже пожалел о том, что его отец не может этого видеть. Пришпорив коня, молодой король поскакал к Камбенету.
— Что случилось? — спросил Пеллегун, оказавшись рядом с герцогом.
— Вон там, Ваше Величество, — ответил Камбенет, протягивая копье в сторону ближайшего холма.
Поначалу Пеллегун ничего не увидел, а затем, всмотревшись, заметил на вершине этого холма какие-то силуэты, выстроившиеся в одну линию. Их было около сотни. Они, похоже, даже и не думали обращаться в бегство, хотя наверняка уже увидели приближающееся к ним огромное войско — или, уж во всяком случае, поднятое им огромное облако пыли.
— Как вы считаете, это эльфы? — тихо спросил король.
— Вполне возможно. Лес ведь находится отсюда всего лишь в одном или в двух днях пути…
Пеллегун повернулся к герцогу. Лицо короля было покрыто потом, а его губы — сжаты. Он заставил свою лошадь сделать несколько шагов вперед, приподнялся на стременах и поставил ладонь над глазами козырьком, чтобы ему было лучше видно.