– Сеньор Фарго прав, прислушайтесь к нему, – донесся новый голос со стороны тропы. На площадке, обогнув один из холмиков, появился доктор Уэрта.

– Вы что здесь делаете? – удивился сеньор Лопес, лавочник.

Тот пожал плечами.

– Я увидел, что все куда-то ушли, и расспросил детей. За столько лет работы нетрудно понять – если толпа людей отправляется куда-то с острыми предметами и огнестрельным оружием в руках, дело для врача там найдется.

– Что вам за дело до этих людей? Они ваши друзья?

– Я вижу их второй раз в жизни, но проникаюсь к ним все большей и большей симпатией, – ответил доктор. – Сейчас вы поймете почему.

Он шагнул к супругам, поднял рубашку Сэма, вытащил из-за пояса полуавтоматический пистолет и предъявил всем. По толпе прокатился шепот. Уэрта отщелкнул магазин, убедился, что он полностью заряжен, вставил обратно и вернул оружие на место, потом более деликатно продемонстрировал, что и у Реми такое же.

– С моим стажем привыкаешь выделять неестественное в человеческом теле. – Он твердо взглянул на собравшихся. – Вы хотели убить чужаков. Они уже могли бы перестрелять половину из вас, но не стали, потому что пришли с мирными намерениями. Даже ваши угрозы не изменили этого.

Положив руки на плечи супругам, он зашагал вместе с ними в сторону тропы.

– Стойте!

Остановившись, они медленно обернулись. Это вновь был сеньор Лопес.

– Может быть, вы и правы. Наверное, их надо освободить, но прежде мы должны все обсудить и взвесить.

Остальные поддержали его дружным гулом, в котором чувствовалось облегчение оттого, что важное решение откладывается на потом. Окружив доктора Уэрту и Сэма с Реми, жители поселка повели их вниз по тропе, прочь от крепости.

Достигнув главной улицы, толпа втолкнула супругов в старое здание с глинобитными стенами. В передней комнате стояли стол и стулья. Массивная деревянная дверь закрывала проход во второе помещение, разгороженное на три камеры за толстыми железными прутьями. В одну из них и поместили Фарго, заперев на замок.

Толпа ручейком хлынула наружу. Через минуту к узникам вошел отец Гомес.

– Сэм, Реми, мне ужасно стыдно, что так вышло. Простите их. Они хорошие люди и вскоре образумятся.

– Надеюсь, – ответил Сэм. – Вы не могли бы проследить, чтобы с нашими вещами ничего не случилось?

– Рюкзаки уже здесь, за дверью. Если вам что-то из них понадобится, сеньора Веласкес вам принесет.

– Спасибо, – поблагодарила Реми.

– И еще одно… – Отец Гомес протянул руки через решетку. Супруги вытащили пистолеты и отдали ему. Он убрал оружие в карманы. – Спасибо. Они будут храниться у меня в церкви.

Он ушел. Появившаяся следом сеньора Веласкес подперла дверь, чтобы не закрывалась, и вернулась с подносом, на котором стояли стаканы с чем-то прохладительным. Принесенное старуха подсунула в щель под решеткой.

– Спасибо, сеньора Веласкес, – проговорила Реми.

– Через час принесу вам поесть, и потом всю ночь буду за дверью, – ответила та. – Если что потребуется, крикните.

– Вам не обязательно оставаться, – запротестовал Сэм.

– Еще как обязательно. – Она полезла под передник и достала древний, но хорошо смазанный револьвер тридцать восьмого калибра с длинным стволом, словно прямиком из тридцатых. – Если попытаетесь бежать, кому-то же надо быть здесь, чтобы пристрелить вас.

Сунув оружие на место, она забрала поднос и исчезла за дверью. Секунду спустя та захлопнулась.

Глава 28

Санта-Мария-де-лос-Монтаньяс

На рассвете солнечные лучи пробрались в камеру через отверстие в стене мимо неподвижных лопастей вентилятора. Ночью Фарго кое-как заснули на жестких откидных койках из деревянных щитов, приделанных на петлях к стене и удерживаемых двумя цепями. Когда Сэм открыл глаза, Реми уже сидела на своей и болтала ногами.

– Доброе утро. Что ты на меня так смотришь?

– Думаю, какой ты милый, когда вот так спишь на шконке. Жаль, нет телефона снять. В какой-нибудь женской тюрьме фото были бы очень популярны.

Сэм сел, натянул рубашку и принялся застегивать пуговицы.

– Ты мне льстишь.

– Просто здесь больше особо не на что смотреть. Тюрьму здесь, похоже, не часто используют. Никаких надписей на стенах, даже краска почти нигде не вытерлась и не поцарапана.

– Кто-нибудь заходил?

– Сюда – нет, но наружная дверь пару раз открывалась-закрывалась, так что мы, видимо, все еще под охраной.

В этот момент к ним громко постучали. Реми улыбнулась.

– Войдите.

На пороге появилась сеньора Веласкес с подносом, на котором стояли две накрытые тарелки, стаканы с апельсиновым соком и прочие аппетитные вещи.

– Как любезно, что вы стучитесь.

– Кто сказал, что вас лишили обычных человеческих прав? Просто пока вам еще придется побыть здесь.

– Пока?

– Отец Гомес и доктор Уэрта сказали много хорошего про вас, а люди к ним прислушиваются. Думаю, после полудня мы все вновь соберемся, и вы сможете продолжить свой путь дальше.

– Приятно слышать, – ответил Сэм. – И я даже рад, что нас не отпускают без завтрака. Все пахнет так вкусно…

– Да, правда, – подтвердила Реми. – Вы очень добры к нам.

Сеньора Веласкес сунула поднос под решетку, и Сэм поставил его на деревянный щит, служивший ему постелью.

– Жаль, у нас здесь нет стульев и прочего. Это место не предназначалось для таких постояльцев.

– Вы и так много для нас сделали, спасибо вам.

Однако когда старуха исчезла за дверью, снаружи отчетливо послышался звук запираемого засова.

Завтрак подходил к концу, когда мирную тишину утра нарушил шум грузовика, через силу взбиравшегося на длинный подъем, ведущий к главной улице. Жалобно завывала трансмиссия, мотор гудел на максимальных оборотах, преодолевая последний, самый крутой отрезок пути. Наконец двигатель перешел на холостой ход – машина остановилась перед церковью. Через секунду послышался окрик. Из кузова на мостовую спрыгнуло множество ног и помчалось в разных направлениях.

Супруги посмотрели друг на друга. Сэм шагнул к крохотному оконцу под самым потолком, согнул колени и сплел ладони, чтобы Реми могла на них встать, потом поднял ее повыше. Ухватившись за прутья, она выглянула наружу.

Мужчины в камуфляже, одежде защитного цвета или просто джинсах и футболках, рассыпавшись по улице, врывались в дома и кричали, чтобы все выходили.

– Людей сгоняют на площадь, – проговорила Реми.

Обеспокоенные взрослые и дети, не понимая, что происходит, присоединялись к друзьям и соседям, уже стоявшим снаружи. Толпа росла. Неизвестные с оружием шныряли по боковым улочкам, собирая остальных.