Мы обе вприпрыжку кинулись любоваться своими отражениями в водной глади заводи. Улыбаясь, рассматривали то себя в воде, то друг дружку, сравнивая и опять восхищаясь.
— Так даже на светский прием к Повелителю украшают себя некоторые леди, — заворожено выдохнула я.
Сейчас я еще больше походила на маму с портрета. Серебристые волосы блестели на солнце, серые, почти прозрачные глаза сияли радостью и удовольствием, а пухлые губы, раздвинутые в улыбке, обнажили белоснежные зубы. Я смешно наморщила нос, а потом ткнула в отражение пальцем.
— Ну вот, а я еще не налюбовалась собой… — заворчала Мика.
— Поверь, ты самая красивая женщина, которую я видела… из оборотней, — на всякий случай уточнила.
Девушка расплылась в довольной улыбке, с невероятной грацией улеглась на берегу и, опустив ладонь в воду, мурлыкнула:
— И скольких женщин оборотней ты видела?
— Пять! — хихикнула я.
Теперь уже в меня полетели брызги, заставляя с хохотом закрываться руками.
— А к нам кто-то идет, — неожиданно прервал веселье Хем.
Мы насторожились и прислушались, но вокруг слышались лишь птичьи трели да шум ветра в кронах деревьев. Мика усиленно поводила носом и скривилась в отчаянье, видимо, так ничего и не почуяла.
— Ты уверен? — озаботилась она.
Хем прислушался, потом неуверенно ответил, исподлобья глядя на оборотницу:
— Да! Прямо на нас и их много.
Больше мы переспрашивать не стали. Мика рванула к костру и залила его отваром. Сунула котелок в мешок, туда же быстро затолкали все наши вещи, не утруждая себя одеждой — времени нет. В одних рубашках, не сговариваясь, рванули к ближайшему раскидистому дубу.
— Лезь быстрее наверх, — прошептала я Хему, толкая его под зад.
Мальчик вскарабкался на ветку, за ним я. Мика помогла нам забраться еще выше. Царапая кожу на бедрах и локтях, я изо всех сил лезла на дерево, забираясь как можно выше. Глядишь, не заметят и пройдут дальше.
— Ш-ш-ш, — зашипела на нас Мика, призывая к молчанию.
Мы с Хемом сидели на ветке, и я своим телом прижимала его к стволу. Ведун привычно завис над нами, прячась среди листьев и ветвей. Мика стояла чуть ниже, настороженно прислушиваясь к происходящему внизу и внимательно глядя на поляну под нами, напоминая своим видом натянутую тетиву.
Буквально через пару мгновений к реке начали выбегать здоровенные волки. Оборотни! Догадалась по размерам. Обычные волки гораздо мельче. Насчитала девять особей, заинтересованно круживших вокруг нашего привала, обнюхивая землю. Последний — десятый — сопровождал невысокую лошадку, навьюченную небольшой поклажей.
Неожиданно самый крупный волк черного цвета остановился под нашим деревом и высоко поднял морду, выглядывая нас среди ветвей. Жуткое зрелище! Крупный зверь с пастью, полной острых крупных зубов, мощными лапами, на которые он уперся, приподнявшись по дереву.
В ужасе затаив дыхание, я почувствовала, как напрягся Хем, и тут услышала всхлип Мики. Перевела взгляд на нее и в полном удивлении смотрела, как та села на ветку и уставилась на волка внизу, роняя слезы.
Догадка мелькнула в голове, пока я вновь переводила взгляд на зверя под нами. А там, держась руками за ствол, и по-прежнему не сводя с нас внимательных желтовато-зеленых глаз, стоял уже не волк, а мужчина.
Остальные волки на поляне тоже меняли ипостась, вставая на ноги. Десять не менее грозных мужчин, сменив волчий облик, предстали в полотняных штанах и расписных рубахах. Босые! Вот им точно не нужно забивать голову выбором походной одежды. Зачем им такая морока: стирай в дороге, да и при обороте думай, куда девать…
Все темноволосые, смуглые и узкоглазые, с высокими широкими скулами. Оборотни слишком отличаются от светлых, с их строгими, вытянутыми чертами, но все равно показались симпатичными внешне. Мои странные мысли прервал глубокий, рычащий, мужской голос.
— Слезайте вниз! — прозвучал скорее приказ, нежели просьба или предложение. Мика молчала, мы с Хемом и вовсе затаили дыхание.
— Мика, не слезешь сама, я сниму тебя, выбирай! — прорычал снова оборотень.
К дереву подобрались остальные зрители и теперь с большим любопытством рассматривали нашу троицу. Вспомнила обещанную подружкой толпу мужиков. Настоящая жуть! И еще крепче вцепилась в ствол дерева, прижимая Хема. Не дай сила, упасть вниз прямо в лапы оборотням.
Мика уже не плакала, неожиданно жестким голосом спросила:
— Зачем ты здесь?
Мужчина сжал челюсти так, что желваки выступили и побелели, но ответил:
— Пришел за своей женой!
После его слов я больше с любопытством, чем страхом уставилась вниз. Похоже, это тот самый Керин.
— Зачем, Керин? Ты получил от меня все, что хотел? Тело и душу, а взамен ничего не дал.
Он зло саданул кулаком по стволу, от чего я сильнее вцепилась в дерево, и прорычал:
— Я отдал за тебя все что имел, мои волки пять лет будут служить твоему отцу, что я еще должен был отдать тебе, Мика?
— Да мне от тебя кроме любви ничего не было нужно, Керин! Ты ни разу не поговорил со мной. Даже предложение делал моему отцу, вот и живи с ним, — не менее злобно прорычала в ответ Мика.
— Родная, спустись вниз, и мы поговорим, — неожиданно устало попросил Керин, видимо взял себя в руки.
— Родная? — теперь очередь его жены пришла рычать. — А как ты меня назвал тогда, на площади, когда я просила тебя озвучить свои чувства? Глупая…
Снова удар по стволу — и на голову волка посыпались сухие ветки и прошлогодние листья.
— Ты несколько раз опозорила меня перед всей стаей, отказывала, ругала, оскорбляла — я терпел. Ты не просила, ты приказала альфе стаи признаться в своей единственной слабости. Хотела и меня поставить на колени? У тебя не вышло, и ты сбежала, подвергла себя смертельной опасности. Это от большого ума, Мика?
Мужу, видимо, надоело, препираться таким образом, он, резко подпрыгнув, полез к нам. Я задохнулась от страха, с таким убийственным выражением лица он это делал, а Мика заорала:
— Они несколько дней смеялись надо мной. Вся твоя стая унижала меня и презирала. Я просила о твоей любви, умоляла о близости как недостойная шавка. А что в результате? Когда я дошла до предела и поставила тебя перед выбором, ты отказался от меня. Как всегда — развернулся и ушел, не сказав ни слова. Ты не слышал, как надо мной потешались все ваши самки, каждая из них прошла мимо меня, задевая плечом, не уступая дороги. Мне — главной самке стаи! — высказали свое «фи». Так кто кого опозорил, Керин?
До Мики Керину осталось подняться на пару веток, но после ее откровений он замер. Посмотрел на нее желто-зелеными глазами и, прищурившись, недоверчиво, глухо спросил: