Уровень преступности при составлении рейтинга не учитывается, Happy Planet Index основан только на трех факторах: субъективной оценке счастья, ожидаемой продолжительности жизни и так называемом экологическом следе — это масштаб вредного воздействия людей на природу страны и планеты. Очевидно, что аграрная экономика, свойственная государствам Центральной Америки, вносит сравнительно небольшой вклад в загрязнение воды и воздуха, и именно этот фактор делает страны «самыми счастливыми», несмотря на сомнительные достижения по остальным пунктам. Если же рассортировать страны в этом рейтинге только по уровню субъективной оценки удовлетворенности жизнью, исключив остальные параметры, топ-10 лидеров будет выглядеть уже абсолютно по-другому: в него войдут Дания, Канада, Норвегия, снова Венесуэла, Швейцария, Швеция, Нидерланды, Израиль, Финляндия и Австралия. Никакого заметного влияния климата теперь уже не видно, иначе скандинавские страны никогда не попали бы в этот список.

Впрочем, в альтернативном рейтинге, созданном компаниями WIN и Gallup3, десятка лидеров выглядит иначе: в нее вошли Колумбия, Малайзия, Бразилия, Саудовская Аравия, Филлипины, Финляндия, Азербайджан, Перу, Швейцария и Исландия. Здесь учитывалось только соотношение людей, дающих разные варианты ответа на вопрос: «С вашей точки зрения, чувствуете ли лично вы себя счастливым, несчастным или ни то и ни другое в вашей жизни в целом?» Набор лидеров получился, мягко говоря, неожиданным, но все же складывается впечатление, что счастливыми могут быть жители двух категорий стран: либо там благополучное общество и государство, либо, черт побери, там просто-напросто нормальный климат.

Восемь месяцев зима, вместо фиников — морошка

Похоже, что недостаток солнечного света действительно может приводить к устойчивому снижению настроения и упадку сил. В английском языке этому явлению досталась замечательная говорящая аббревиатура: болезнь называется seasonal affective disorder, а сокращенно — SAD, что переводится как «грустный, унылый». Если бы мы хотели сохранить эту логику и в русском переводе, нам пришлось бы называть сезонную депрессию, например, большим ежегодным депрессивным аффектом (БЕДА). Хотя можно было бы придумать и что-нибудь подлиннее, например «повторяющаяся индивидуальная заторможенная депрессия ежегодного цикла». Но обычно на русский язык этот термин переводят как «сезонное аффективное расстройство», а в обиходе говорят о сезонной (или зимней) депрессии.

Сезонная депрессия

Разумеется, далеко не каждый случай плохого настроения — это прямо настоящая депрессия. Чтобы поставить диагноз, нужна как минимум личная консультация психиатра и заполнение развернутых опросников. Но если все это пройдено, то сезонное аффективное расстройство — это не блажь и не малодушие, а официально признанное заболевание. В Международную классификацию болезней оно включено под номером F33 как частный случай реккурентного (повторяющегося) депрессивного расстройства. В руководстве по диагностике и статистике психических расстройств, авторитетном перечне заболеваний, разработанном Американской психиатрической ассоциацией, SAD рассматривается как частный случай одного из двух заболеваний: либо большого депрессивного расстройства (клинической депрессии), либо биполярного аффективного расстройства (шире известного под устаревшим названием «маниакально-депрессивный психоз»). Распространенность сезонного аффективного расстройства — кто бы мог подумать! — прямо зависит от географической широты4. В северном штате Нью-Йорк от него страдают 12,5 % населения, а во Флориде — только 1,4 %.

Андрес Магнуссон, психиатр из Осло и один из главных исследователей сезонного аффективного расстройства, выделяет следующие критерии, позволяющие утверждать, что депрессия именно сезонная, а не какая-то там еще5. Во-первых, расстройство настроения должно начинаться в один и тот же 90-дневный период года на протяжении как минимум трех лет. Во-вторых, исчезать оно тоже должно в определенные месяцы, всегда одни и те же. И наконец, если эпизоды эмоционального расстройства и случаются у пациента в другие времена года, то в отведенное время они должны происходить принципиально чаще.

В остальном симптомы сезонного аффективного расстройства примерно такие же, как и у всех остальных форм депрессии. 96 % пациентов испытывают уныние и/или снижение активности, 92 % переживают трудности в общении, 86 % тревожны и/или раздражительны, 84 % упоминают череду неудач в профессиональной деятельности и 81 % жалуется на усталость в дневное время. Более половины пациентов жалуются на те или иные расстройства сна, аппетита и сексуального влечения, а 35 % задумываются о самоубийстве.

Сезонное аффективное расстройство встречается в любом возрасте, но чаще всего начинается между 20 и 30 годами. Оно гораздо больше распространено среди женщин, чем среди мужчин6; например, за десять лет изучения SAD в Национальном институте психического здоровья в США в исследованиях приняло участие 354 женщины и 103 мужчины; примерно такое соотношение сохраняется во всех клиниках, изучающих это заболевание (если только в конкретной работе специально не отсеивают женщин, чтобы изучать гендерные различия на равных по численности выборках).

Как и практически каждое свойство человека, подверженность сезонному аффективному расстройству зависит одновременно и от генов, и от индивидуального опыта. Раймонд Кохрейн из Университета Бирмингема показал, что женщины, переехавшие в Великобританию из теплых стран (Индии, Бангладеша, Пакистана), страдают от зимней депрессии сильнее, чем коренные англичанки7. Кохрейн использовал стандартный опросник, выявляющий подавленность и тревожность, и женщины из Азии набирали в среднем 8,41 балла зимой (и 5,19 в более подходящие для жизни времена года), в то время как европейские женщины ограничивались 4,8 балла зимой и 3,67 балла в осталь ное время. Но самое важное — выяснилось, что женщины азиатского происхождения, родившиеся и выросшие в Великобритании, занимают промежуточное положение: они набирали 6,16 балла в холодное время года и 5,1 — весной, летом и осенью. Если бы повышенная тревожность и подавленность азиатских женщин объяснялась бы только трудностями адаптации в новом обществе, то у них не было бы таких выраженных различий между разными временами года (к тому же в исследование включали женщин, более или менее равных по социально-экономическому статусу). Эти результаты говорят о том, что в устойчивости к сезонному аффективному расстройству играют важную роль генетические отличия — жители северных стран в среднем более устойчивы к сезонному аффективному расстройству, чем те, чьи предки на протяжении многих поколений жили на юге, но в то же время к зимнему холоду и темноте до некоторой степени можно привыкнуть, если жить с ними с раннего детства.

Как может происходить генетическая адаптация к темной зиме, представить довольно легко: при прочих равных человек, который каждый год на несколько месяцев превращается в унылое чучело и теряет интерес к любви и семье, будет заводить чуть меньше детей и чуть менее качественно о них заботиться. Естественный отбор всегда работает с большими числами, так что, если даже такие люди будут выращивать в среднем 990 детей на каждую тысячу в семьях бодрых оптимистов, все равно с каждым столетием, проведенным на севере, распространенность генов, вызывающих сильную предрасположенность к SAD, будет немножечко падать. Именно поэтому люди, жившие в Великобритании на протяжении многих поколений, страдают меньше, чем те, чьи предки недавно перебрались на пасмурный остров из жарких стран. Аналогичные исследования проводились и в России8. В частности, в поселке Провидения на Чукотке, в одном из самых северных районов нашей страны, живут как представители коренного населения (чукчи и еще несколько малых народностей), так и русские, в основном перебравшиеся туда в середине XX века, то есть от силы два поколения назад. Выясняется, что коренное население северо-востока России вообще практически не подвержено сезонному аффективному расстройству. Среди нескольких десятков исследованных коренных жителей не нашлось ни одного человека, которому психиатр мог бы поставить соответствующий диагноз; клинически несущественное субдепрессивное состояние было зафиксировано только у 2 % мужчин и 14,3 % женщин. Среди русских, живущих в том же поселке, от выраженной зимней депрессии страдало 1,9 % мужчин и 21,6 % женщин, а в легкой форме ее переживало еще 15,4 % и 13,7 % соответственно.