Аннушка бросила туфли и принялась расстегивать пуговицы на пиджаке и блузке. Я чувствовала, как она внутренне сопротивляется, не хочет делать этого, но и понимает, что отказать мне тоже не может. Я на секунду усомнилась в правильности решения, но тут же отмела эту мысль — у меня нет выхода, я должна узнать, причастен ли Карибидис к попыткам надавить на Потемкину, и — главное — как с этим связан мой дядя. И другой кандидатуры в помощники, кроме Аннушки, у меня, к сожалению, нет.
— Аня…
— Ну, что?! — со злостью дергая «молнию» на юбке, спросила Вяземская. — Что ты хочешь? Чтобы я сказала, что согласна? Ну, так сказала уже — утром еще! Тебе непременно нужно сделать всех вокруг несчастными!
— Это к чему ты? — не совсем поняла я.
— К тому! Не можешь пережить, что у меня мужчина появился?
— Да при чем тут твои отношения с ним?! — взвилась я. — Ты сделай только то, что я прошу, а потом — хоть замуж за него иди, мне-то что?!
— Замуж?! А он меня позовет потом замуж? Если узнает, а?!
— А чего ради он должен узнать? Сама не скажешь — вот и не узнает. Мне по понятным причинам такие признания делать тоже не с руки, так что твое будущее в полной безопасности.
Аннушка опустилась на кровать и стягивала теперь чулки. Я видела, как она колеблется, но была совершенно уверена в том, что она непременно согласится с моими доводами, потому что они верны. В этой ситуации только от ее молчания зависит, как все пойдет дальше. У Карибидиса не будет особенных причин подозревать ее. Если только…
А вот об этом я и не подумала. Если только она не столкнется нос к носу с моим дядей. Вот тут вся наша стройная схема пойдет прахом, потому что дядюшку моего не проведешь так, как кипрского банкира, и в случайную встречу он точно не поверит. Но говорить об этом Аньке сейчас вообще не стоит, иначе она откажется. Ладно, проблемы нужно решать по мере их возникновения, все равно все не предусмотришь.
— Так, я в душ пошла, — заявила Аннушка, поднимаясь и беря со спинки кровати халат, — а ты давай неси свою фиговину.
— Анька! Анька, ты — друг, — прочувствованно сказала я, тоже вставая с кровати.
— Да иди ты… — буркнула Вяземская, скрываясь за дверью ванной.
Я пошла к себе, вынула из тумбочки небольшой пакетик, где находилась плоская «пуговка», которую Аннушка должна будет приклеить за какую-нибудь картину в кабинете Карибидиса. Повертев пакет в руке, я подумала, что эта вещица может как помочь мне, так и здорово навредить — вплоть до летального исхода, что называется. Но отступать было уже поздно.
* * *
Проинструктированная Аннушка упорхнула на свидание, а я опять осталась одна в пустом доме. Я все время одна… Наверное, это такая судьба — проводить вечера в одиночестве, даже без друзей. Раньше у меня их было много, еще со студенческих времен, но потом большинство из них сожрала зависть — это самое страшное, когда близкие люди не могут пережить твой успех. Легко дружить и поддерживать тех, кто несчастен, потому что на их фоне, наверное, люди кажутся себе чуть лучше. А вот дружить с тем, кто успешнее, большинству невыносимо — сравнение не в свою пользу. Вот и у меня осталась только Аннушка, с которой мы были равны изначально, да и с годами ничего особенно не изменилось. И вот сейчас я сижу одна в чужом доме, а она пытается помочь мне решить мои проблемы. И даже Кириллу я могу только позвонить, а не встретиться с ним, потому что никто не должен знать, где я. На всякий случай даже он…
И тогда я вышла из положения и позвонила Светику, надеясь, что застану его в номере, а не на репетиции. Не повезло — муж ехал в машине на концерт, у него было только двадцать свободных минут, но он был так рад моему звонку, что не посетовал, как обычно, на мою невнимательность к его расписанию:
— Варенька, ну как ты там? Как день прошел?
И тут я, не выдержав его ласкового тона и заботы в голосе, разревелась и выложила все про сломанный нос, синяк под глазом и сотрясение мозга. Светик неожиданно для меня не стал охать и причитать, как обычно, а взревел, как иерихонская труба:
— Варя! Ну, теперь, надеюсь, ты прекратишь свои эксперименты? Или будешь ждать, когда в голове дыру пробьют?
— Светик, не кричи… — пробовала остановить я, но тщетно — у моего дирижера накопилось за долгие годы совместной жизни…
— Нет, я буду кричать! Я буду кричать, раз ты не понимаешь! Неужели все в жизни измеряется деньгами? Настолько, что ты рискуешь собой?
— От твоего крика не станет ни лучше, ни безопаснее.
— Очень жаль, что я не из тех мужчин, что бьют своих жен, Варя! Может быть, так мне удалось бы донести до тебя хоть что-то, — выдал Светик, удивив меня еще сильнее. — Надеюсь, ты хотя бы в таком состоянии по Москве не разгуливаешь?
— Ты меня не видел. С таким лицом только ворон пугать, — мрачно сообщила я, любуясь собственным отражением в зеркале.
— Может, хотя бы это заставит тебя посидеть дома и подлечить голову?!
Я услышала, как на лестнице раздались шаги, и поняла, что вернулась Аннушка. Нужно срочно идти к ней за подробностями.
— Светик, я и так заняла много времени, ты прости… Удачного выступления тебе.
— Позвоню тебе завтра утром, — попрощался муж, и я, сунув в карман телефон, пошла в спальню к Вяземской.
Несмотря на неприятную просьбу, Аннушка выглядела вполне довольной — мурлыкала что-то под нос, чуть пританцовывала, пытаясь избавиться от платья, но никак не могла дотянуться до длинной «молнии» на спине. Я подошла и расстегнула ее, села на пуф у зеркала и вопросительно уставилась на подругу.
— Расслабься и не смотри на меня, как кот на мышь, — велела она. — Все сделала, как ты сказала.
— Он ничего не заметил?
— Нет, елки, у него на глазах и запихала! — разозлилась вдруг Аннушка. — Ты меня совсем за дуру держишь?
— Ну, прости, Ань, погорячилась, — виновато признала я. — А в целом как прошло? Ну, в смысле — вечер удался?
— Ох, и голос у тебя противный с этой повязкой, — поморщилась подруга. — Гнусишь, как пьяница.
— То есть не расскажешь? — уточнила я, удивляясь скрытности Аннушки. Обычно о своих романах она докладывала мне в мельчайших подробностях, а тут такие тайны.
— Ты чего хочешь? Пришла, попили кофе, поговорили о чем-то, потом в спальню пошли. Что там было — рассказывать?
— Избави боже! — засмеялась я, тут же хватаясь рукой за повязку. — Больно, черт…
— Вот скажи, как в одном предложении ты ухитряешься совместить бога и богохульство, а?
— Скажи спасибо, что не арго и мат.
— Не сомневаюсь, что ты и это можешь. Я, кстати, сегодня у своей бабушки была, — вдруг объявила Аннушка. — Угадай, кого встретила?
— Доктора, чего тут гадать.
— А вот и нет. Дядю твоего я там встретила.