— Но ведь сейчас уже, наверное, шестой час.

— Не может быть! Шутишь!

— Точно. И к тому же нам еще черт знает сколько добираться до дома!

— Доедем на автобусе, — пробормотала Мэриголд, роясь в карманах в поисках мелочи. Вытащив бумажную салфетку, куда она завернула четырехлистник, она задумчиво посмотрела на него, и на губах ее заиграла улыбка.

Подошедший автобус украшали афиши ближайших рок-концертов, и Мэриголд, все еще увлеченная рассказом о Доре и Дафне, вдруг, запнувшись на полуслове, застыла с открытым ртом.

— Что с тобой? — удивилась я.

— «Эмералд Сити» дает концерт в честь своего воссоединения! О боже! «Эмералд Сити», ну надо же! Как-то раз мне посчастливилось попасть на два их концерта, но это когда было! Еще в восьмидесятых! Микки просто тащился от них — это его любимая группа!

В животе у меня похолодело. Это был дурной знак: стоило Мэриголд заговорить о Микки — и все шло кувырком. Вот и сейчас, словно завороженная, она не отрывала глаз от афиши. В руках она машинально крутила листик клевера.

Сердце

Когда мы наконец вернулись домой, Стар не удостоила нас ни единым словом. Конечно, я знала, что она перепсиховала. Глаза ее покраснели и слегка припухли — значит, она плакала. Вечером я попыталась объяснить Стар, зачем я увела Мэриголд, но вместо ответа она только презрительно фыркнула носом и отвернулась. Вот это для меня было хуже всего — я не могла пережить, когда Стар переставала разговаривать со мной. В такие минуты я чувствовала себя так, словно меня больше нет. И совсем не важно, что мое костлявое тело, съежившееся под грязноватой простыней, по-прежнему было при мне — от этого было нисколько не легче. Стараясь уснуть, я зарылась лицом в свой любимый шелковый шарф и смотрела, как он вздувается и опадает при каждом моем вздохе. Но сколько я ни старалась, сон все никак не шел ко мне. Снова и снова я вспоминала, как здорово нам сегодня было вместе с Мэриголд, но сейчас даже это не радовало. Мэриголд тоже не спалось. Я слышала, как она беспокойно бродит на кухне, бесцельно тыкаясь из угла в угол, что-то напевая и позвякивая стаканом.

Я свернулась калачиком под одеялом и в конце концов, наверное, все-таки уснула. Мне приснилось, что я мышь и живу в пряничном домике вместе со своей сестричкой. Мы сидели за столом, слепленным из кусочков кекса, и острыми зубками жадно грызли сахарную глазурь, страшно удивляясь, почему это она несладкая. Потом мы отправились на кухню вымыть лапки и усы в раковине, сделанной из гофрированной формочки для кекса, но из крана внезапно потек золотистого цвета сироп, и через мгновение мы обе с ног до головы перемазались в приторно-сладкой желтой жиже. С перепугу мы бросились в спальню, юркнули в кроватку из кусочков пирога с фруктовой начинкой и затаили дыхание. Но тут стены спальни — ломтики рулета с вареньем — затряслись и стали рушиться, а потом и марципановый потолок обвалился нам на голову. Высунув нос из-под одеяла, я подняла голову вверх и окаменела — прямо на нас смотрела огромная рыжая лиса, глаза ее так и сверкали. Вдруг она разинула пасть, и я закричала…

— Перестань немедленно, Дол! Это тебе снится! — Стар встряхнула меня.

— Какой жуткий сон! Ох, Стар, это было так страшно! — Я, вся дрожа, вцепилась в Стар, чтобы успокоиться.

— Прекрати немедленно — ты меня исцарапаешь до крови свои ногтями! Не ногти, а когти! Тебе давным-давно пора их подстричь.

— Можно мне к тебе в постель?

— Нельзя. Я с тобой не разговариваю.

— Но ведь сейчас же разговариваешь?! Ну, Стар, пожалуйста!

— Нет! И хватит об этом!

— Пойду к Мэриголд, — объявила я, выбираясь из постели. — Мы с ней друзья. Ты бы умерла от зависти, если бы знала, как классно мы с ней провели день. А ты только и делаешь, что цепляешься к ней, и ей от этого только хуже! Вот со мной — другое дело!

Стар ничего не ответила, и я уныло вышла из спальни и тихонько прикрыла за собой дверь. Медленно-медленно я кралась по коридору, ставя одну ногу вплотную к другой, так что шажки получались очень мелкими.

Свет на кухне по-прежнему горел. Решившись, я медленно подкралась к дверям. Мэриголд в футболке и джинсах сидела за столом. Точнее, она спала мертвым сном — голова ее свесилась на грудь, рот был слегка приоткрыт. Рука Мэриголд сжимала стакан. Он был пуст. Бутылка, впрочем, тоже.

— Мэриголд! — шепотом позвала ее я. — Мэриголд, мне приснился страшный сон!

Я обняла ее. Мэриголд была холодной, как ледышка.

— Мэриголд, идем в постель. Прошу тебя.

С губ ее сорвался хриплый стон, но она не ответила. Полуоткрытые глаза смотрели бессмысленным взглядом куда-то в сторону. Я знала, что, когда она в таком состоянии, будить ее бесполезно. Поэтому я просто принесла одеяло из ее спальни и накинула ей на плечи. А потом похлопала ее по руке. Рука была совершенно ледяной.

— «Спи моя радость, усни. В доме погасли огни…» — прошептала я, прежде чем отправиться в свою собственную постель.

Услышав, что я вернулась, Стар по-прежнему не произнесла ни слова. Но когда я ощупью пробиралась в темноте к кровати, ее рука сжала мою, и через мгновение я уже была в ее постели. Она свернулась калачиком, обхватив меня теплыми, мягкими руками, и мне сразу стало спокойно и уютно.

На следующее утро она опять делала вид, что не замечает меня, но теперь это было не так уж важно. Мэриголд с самого утра заперлась в ванной — ее тошнило.

В результате нам так и не удалось толком умыться, а в школу я бежала чуть ли не бегом, стиснув зубы и обливаясь потом. Живот у меня чуть не лопался, и я молила Бога только о том, как бы не описаться. При мысли о том, что это может случиться в любую минуту, мне становилось жутко.

Уже почти ничего не соображая от страха, я вихрем взлетела по лестнице, спотыкаясь, добежала до туалета, ворвалась в пустую кабинку и спустила трусики — слава богу, на этот раз все обошлось!

Потом я наскоро умылась холодной водой, чтобы окончательно стряхнуть с себя сон. Тут в туалет вошли Кайли и Ивонна. И конечно, тут же заметили, чем я занимаюсь.

— Эй, ты, не смей мыть свою грязную рожу над школьной раковиной! И свои вонючие ноги тоже, слышишь, ты, Дельфиниха несчастная!

Ивонна злорадно захихикала:

— Таким, как ты, место в бомжатниках. Могу поспорить, что у тебя в доме и раковины-то нет! Ты небось даже не знаешь, что это такое.

— Ни в каких бомжатниках я не живу. Слышишь, дырка от задницы! — яростно выпалила я.

Хотя, признаться честно, нам пару раз доводилось жить в таких трущобах, которые иначе, как бомжатником, и не назовешь. В одной такой норе и в самом деле не было раковины — какой-то отморозок вырвал ее из стены с мясом. А заодно и унитаз свалил. Нам тогда приходилось бегать на угол, где была общественная уборная. Именно там Мэриголд и подцепила того урода — худшего из всех приятелей, которые у нее когда-либо были…