— Нет, вы только посмотрите! — взвилась миссис Лафт. — Она мне весь ковер загадит своими грязными лапами!
— Я никогда не уйду от нее, вы слышите? — вступилась я за Мэриголд. — Она — самая лучшая мама на свете!
— Чушь какая! Будто я не слышала собственными ушами, как ты сама жаловалась сестре, что она тебя бьет! Когда вы обе вопили там, наверху, я едва удержалась, чтобы не позвонить куда следует!
— Не надо! Пожалуйста, не делайте этого! Ничего не случилось, правда! Мэриголд никогда, никогда в жизни не била меня! Никогда! — умоляюще бормотала я. — Не говорите никому, прошу вас!
Миссис Лафт торжествующе сложила на груди руки.
— Поживем — увидим, — мрачно произнесла она.
— Мэриголд, скажи ей! Скажи, что ты никогда и пальцем меня не трогала! Я сказала неправду, но ведь я не со зла! Я не хотела! Мэриголд!
Но Мэриголд была уже на лестнице. Я бегом кинулась за ней. Догнав ее, я вцепилась ей в руку.
— Мэриголд, ну скажи же ей, что у нас все в порядке! Что ты молчишь? Она же действительно может позвонить куда-нибудь!
— А почему бы нет? — тупо спросила Мэриголд. Голос ее был вялым и каким-то безжизненным.
— Но тогда меня заберут у тебя и отдадут в чужую семью!
— Может, оно и к лучшему, — пробормотала Мэриголд. — Эта старая крыса права. Неподходящая из меня вышла мать.
— Не говори так! — взмолилась я.
Когда мы вернулись к себе, я попыталась было обнять Мэриголд, но у меня ничего не получилось. То есть обнять-то ее я обняла, но почему-то мне все никак не удавалось прижаться к ней. Мэриголд была как неживая. Вначале я обвила ее руки вокруг себя, но стоило мне только разжать пальцы, как они, упав, бессильно повисли вдоль тела. Я умоляла ее сказать хоть словечко, но голос, которым она ответила, казалось, принадлежал кому-то другому. Глаза ее потемнели и казались пустыми и бездонными словно черные дыры.
— Может, хочешь снова лечь в постель? — спросила я. — У тебя усталый вид.
Она послушно забралась в постель и тут же закрыла глаза.
— Прости, что я наврала про тебя! Это только для того, чтобы Стар вернулась домой, — прошептала я.
Мэриголд не ответила.
Волоча ноги, я отправилась в свою новую бело-голубую спальню. Она казалась до ужаса пустой. Я стала придумывать себе разные игры, но ни на чем не могла остановиться, пока не представила, что моя кровать — это машина времени. Стоит мне только коснуться специального рычажка на матрасе, — и меня забросит вперед на целых десять лет. Я закрыла глаза и увидела себя стройной и гибкой девушкой. Роскошная грива распущенных волос спускалась ниже талии. Волосы у меня были необыкновенной красоты, хотя и не такие светлые, как у Стар. Какие же они будут? Я задумалась. Может, огненно-рыжие, как у Мэриголд? Нет. К тому времени, как я стану взрослой, мои невзрачные, мышиного цвета волосы потемнеют и к двадцати годам станут иссиня-черными, как вороново крыло. Это будет изумительно-красиво, особенно учитывая изумрудно-зеленые глаза, опушенные такими же черными ресницами. Кожа у меня будет белая-белая, и только на плече, в одном месте, будет малюсенькая татуировка, о которой никто не будет знать, — крохотная черная ведьмочка. А еще у меня будет маленькая сережка в носу, с изумрудиком — под цвет моих глаз. Только на работе я буду ее обязательно снимать и буду носить платья с длинными рукавами и скалывать свои роскошные черные волосы скромным пучком на затылке. И вообще я стану одеваться очень просто: черные джинсы и такая же черная блуза. И у меня будет свой собственный салон-парикмахерская, только волшебный, где я лично буду придумывать всякие экзотические прически. Например, с цветами в волосах, украшенных крошечными сверкающими стразами и стеклярусом. Я стану красить женские волосы в фантастические оттенки пурпурного, лазоревого и небесно-голубого, буду стричь, расчесывать и завивать красивых женщин. А топ-модели, рок-звезды и кутюрье будут виться вокруг меня, как ночные бабочки вокруг лампы, и самые известные фотографы станут валяться у меня в ногах, умоляя позволить им сфотографировать хотя бы несколько моих шедевров.
Каждую неделю я буду проводить с разными красивыми мужчинами. Все они будут умными и энергичными и будут меня обожать. И я позволю им покупать мне еду, и цветы, и хорошие вина, и все такое. Но потом я все равно буду возвращаться к себе, в свою очаровательную, отделанную самыми известными стилистами и дизайнерами квартиру, с лампой в виде зеркального шара, который будет тихо вращаться, и блики света закружатся по комнате, будто метель.
Так, мечтая, я стала потихоньку проваливаться в сон, но все-таки не спала, а скорее, балансировала на какой-то грани между сном и реальностью. Мне показалось, я слышу, как Мэриголд шуршит чем-то на кухне, но когда я сама позже забрела туда попить, ее там не было. Я жадно пила воду глоток за глотком, и стакан жалобно позвякивал о мои зубы. В животе у меня внезапно забурчало, и я вспомнила, что за всеми этими событиями мы даже забыли поесть. От сильного запаха краски меня слегка подташнивало. По-моему, воняло сейчас даже сильнее, чем раньше, во всяком случае, в носу у меня отчаянно свербило, даже глаза слезились.
Раз уж я выпила такую прорву воды, решила я, не худо бы заглянуть на всякий случай в туалет. Я открыла дверь и вросла в землю — в лунном свете передо мной застыло привидение! Самое настоящее! Призрак! Весь белый, словно смерть!
Я заорала благим матом.
Призрак тоже.
Я узнала этот голос. И запах тоже узнала.
Щелкнув выключателем, я уставилась на маячившую передо мной белую фигуру.
— Мэриголд… это ты?!
Я не верила собственным глазам. Она была белая — белая с ног до головы. Белой была даже половина волос на голове. Шея, руки, обнаженное тело, ноги — все было белым. Мэриголд выкрасилась той самой краской, которую мы купили для нашей со Стар спальни. Все ее тело покрывал жирный слой белой краски, не видно было даже татуировок, только самые яркие из них слегка проглядывали сквозь ее новую, ослепительно-белую кожу.
Я неуверенно протянула к ней руки… мне казалось, что все это мне просто снится.
— Нет. Не надо. Она еще не высохла, — пробормотала Мэриголд. — Не высохла, понимаешь? Она еще влажная. Поэтому я не могу сесть. Не могу лечь. Но это не страшно. Она ведь высохнет, правда? И я тоже. И тогда все будет в порядке. Я стану вся белая-белая. И тогда я буду хорошей матерью и возлюбленной, и Микки привезет Стар домой, и мы всегда будем вместе. У нас будет семья… моя семья… и все будет хорошо, очень, очень хорошо… я верю — все будет хорошо. Сначала все было плохо, очень плохо, словно какое-то проклятие, верно? А теперь будет хорошо… хорошо… хорошо. Никаких татуировок — Стар всегда их ненавидела, и меня тоже ненавидела, но теперь их нет. И лазера не нужно. Хотя, может быть, попробовать бритвой, как ты думаешь? Нет, бритвой нельзя, тогда будет много крови… много красного, а я хочу, чтобы все было белым-белым, светлым, вот это будет правильно…