Достаточно мне поставить на колени двоих или троих, чтобы без труда взять верх над остальными кандидатами.
А чтобы у меня получилось, я должен располагать «ударной» информацией.
Я могу заплатить за сбор дополнительных сведений о пяти персонажах, не больше.
После чудовищных колебаний я выбрал двоих мужчин (доктора экономики Жан-Марка Гено, сорока пяти лет, и пятидесятидвухлетнего референта Поля Кузена) и двух женщин (Эвелин Камберлин, сорока восьми лет, аудитора по безопасности, и Виржини Тран, ответственную за крупные счета, тридцати четырех лет). К ним я добавил Давида Фонтана, который в мейлах Бертрана Лакоста был обозначен как организатор.
Насчет Поля Кузена у меня не было и тени сомнений: банковские данные свидетельствовали, что его зарплата не переводилась ни на его персональный счет, ни на семейный! Мистика. У его жены отдельный счет, который он пополняет сам каждый месяц. Крупных сумм он не кладет, скорее всего, они разошлись. Или, если это стабильный брак, она, вероятно, ничего не знает о реальном положении вещей. Во всяком случае, зарплата Кузена (а это не пустяк, пятидесятилетний референт, проработавший в компании больше двадцати лет) нигде не фигурирует: она переводится куда-то в другое место, на счет под другим именем.
Весьма многообещающе.
Дополнительная информация.
Ситуацию с Жан-Марком Гено я изучил под микроскопом. Ему сорок пять лет. Он женился в двадцать один год на богатенькой мадемуазель де Буассье. У них семеро детей. Я практически ничего не нашел о родителях Жан-Марка Гено, а вот папаша его жены – не кто иной, как доктор де Буассье, ревностный католик и председатель воинствующей ассоциации против абортов. Соответственно, в семействе Гено плодятся как кролики в садке. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы представить, что там должно твориться за кулисами. Когда люди выставляют свои моральные принципы напоказ, как хоругвь, будьте уверены, что в шкафу у них немало скелетов.
Дополнительная информация.
Среди женщин я отобрал Эвелин Камберлин. На пятидесятилетних женщин такого уровня, да еще незамужних, всегда можно что-то накопать. Немалую роль в моем выборе сыграли фотографии: не знаю почему, но Эвелин показалась мне интересной. Когда я сказал об этом Камински, он улыбнулся: «Неплохой глаз».
Завершает список Виржини Тран. Она отвечает за несколько крупных счетов, то есть за самых важных клиентов «Эксиаль». Она амбициозна, расчетлива, быстро продвигается по службе; не думаю, что эта девица слишком щепетильна. Есть где поискать рычаг воздействия.
Вполне возможно, что дополнительные расследования не дадут мне ничего интересного. Но я на верном пути.
Вылезти из нищеты…
Иногда у меня начинает кружиться голова.
Тем более что в остальном тьма сгущается.
С того момента, как письмо адвокату «Фармацевтических перевозок» было отправлено, я не получил никаких известий. Каждое утро, делая вид, что возвращаюсь с работы, я с нетерпением опустошал почтовый ящик и, не найдя ничего, начинал названивать мэтру Жильсон по два-три раза в день, но ее никогда не было на месте. Я чувствовал, как во мне нарастает смутное беспокойство. Поэтому, когда почтальон попросил меня подписать заказное письмо и я увидел бланк кабинета «Жильсон и Фрере», я ощутил очень неприятное покалывание в позвоночнике. Мэтр Жильсон доводила до моего сведения, что ее клиент решил оставить в силе свою жалобу и в ближайшее время я получу вызов в суд, где и должен буду ответить за удары и травмы, нанесенные моему бригадиру Мехмету Пехлевану. В этот момент, словно по мановению волшебной палочки, я без труда дозвонился до мэтра Жильсон.
– Я не в силах что-либо изменить, мсье Деламбр, я и так сделала все возможное. Да и что вы хотите, мой клиент придает большое значение этой жалобе.
– Но ведь у нас была договоренность?
– Нет, мсье Деламбр, это вы предложили написать письмо с извинениями, мы от вас ничего не требовали. Вы это сделали по собственной инициативе.
– Но… зачем же обращаться в суд, если ваш клиент принял мои извинения?
– Мой клиент принял ваши извинения, это верно. Кстати, он их передал мсье Пехлевану, и, насколько я поняла, тот был крайне удовлетворен. Но вы должны понимать, что это письмо является также полноценным признанием.
– И что?
– И поскольку вы полностью и добровольно признали случившееся, мой клиент чувствует себя вправе потребовать по суду причитающееся ему возмещение убытков.
Когда я предложил написать письмо с извинениями, я понимал, что его можно использовать и таким образом, но мне и в голову не пришло, что, имея дело с кем-то в моем положении, работодатель и его адвокат могут повести себя столь цинично.
– Вы подлая тварь!
– Я понимаю вас, но это не вполне юридическая точка зрения, мсье Деламбр, и я бы вам посоветовала выработать более эффективную линию защиты.
Она повесила трубку. Я был не так возмущен, как ожидал. В моем распоряжении имелась единственная карта, которую я мог разыграть, – я ее разыграл и не видел, в чем мне себя винить.
Собственно, я не особо винил и другую сторону: трудно удержаться от соблазна сыграть, когда уверен, что выиграешь.
И тем не менее я швырнул свой мобильник в стену, отчего он и разлетелся на кусочки. Когда он мне снова понадобился, то есть через пять минут, мне пришлось ползать по полу и собирать под мебелью детали. Склеенный скотчем, он превратился в жалкий огрызок. Как очки старика в приюте.
Я потратил все, что одолжила мне Матильда, и, хотя Камински согласился снизить ставку с четырех тысяч до трех тысяч евро за два дня работы, мне пришлось снять с нашего сберегательного счета тысячу евро из тех тысячи четырехсот десяти, что там оставались. Надеюсь, Николь не придет в голову проверить баланс до конца всей этой истории.
С самого начала Камински предложил мне план работы: первый день будет посвящен материальному обеспечению захвата заложников; на второй день мы займемся психологическими аспектами допросов. Камински не знал Давида Фонтана, того типа, которого Лакост нанял, чтобы все это организовать. Прочитав его мейлы, он заметил, что парень свое дело знает. Каждый из нас, Бертран Лакост и я, обзавелся собственным советником, экспертом, коучером, мы словно два шахматиста в канун чемпионата мира.
С Николь пока что все обстояло хорошо. Она успокоилась и – подозреваю, что втайне от меня, – позвонила Матильде, чтобы ободрить ее и объяснить все тонкости ситуации.
Поэтому, когда Камински явился вчера к нам домой около десяти утра, у меня и мысли не мелькнуло о надвигающейся катастрофе.
Как и договорились, он принес камеру на штативе, которой мы должны были воспользоваться, чтобы отследить то, что он называл «взаимным расположением», подключив ее к телевизору, а также допросы.
Чтобы я мог изучить материальное обеспечение, он также принес два ствола, двенадцатизарядный пистолет «умарекс» калибра 4,5 мм и копию беретты, карабин «Комета-Байкал-QB 57», вместо автоматов «узи», которыми, судя по мейлам организатора Давида Фонтана, будут пользоваться во время ролевой игры. Поскольку план помещений у меня был, Камински предложил создать нечто вроде модели двух основных залов, чтобы на практике показать мне, как будут располагаться нервные узлы и основные линии действий при маневрировании. Мы отодвинули диван, стол и стулья, чтобы оборудовать зону, предназначенную для содержания заложников.