– Нет, что тоннель удастся завершить в ближайшие пятьсот-шестьсот лет. Или тысячу.

– Уверен, – отрезал я уверенно. – Это ж не Кейдан какой-нибудь роет с той стороны, это я – рою с этой!

– А есть разница?

– Посмотрите на меня, – предложил я, расправив горделиво плечи. – Разве не красавец?

Барбаросса разозленно сплюнул под ноги. Уильям проговорил мирно:

– У вас что-то в рукаве, сэр Ричард, это несомненно. Но я никогда не сомневался в вашей лояльности Его Величеству.

Он отвесил церемонный поклон в сторону Барбароссы. Тот прорычал:

– Лояльности? Да он даже себе не бывает лоялен!

– И все же, – сказал Уильям неуступчиво, – я не жду от сэра Ричарда подвоха. А если он велел двум полкам двигаться в сторону Хребта…

– В сторону Перевала, – поправил я.

– В сторону Перевала, – согласился Уильям невозмутимо, – хотя я и не понимаю, как он собирается их перебросить на ту сторону… но все-таки пусть приказ сэра Ричарда, коннетабля Фоссано, останется в силе.

– Бессмысленно, – рыкнул Барбаросса. – Глупость какая-то. Одно только в этом имеет смысл, потому я не против.

– Что? – спросил Уильям.

Барбаросса посмотрел на него с подозрением.

– Еще скажи, что не понял!

Маршалл чуть-чуть раздвинул губы в улыбке.

– Я увидел только один плюсик… перемещение войск.

– То-то, – проворчал Барбаросса. – Это самое главное. Два моих полка беспрепятственно пройдут через Армландию и остановятся почти в самой середине! Даже дальше. Надеюсь, местные лорды не воспримут это как вторжение?

Маршалл помалкивал, Бобик уже потихоньку переместился к нему, и Маршалл осторожно и опасливо почесывал ему за ухом. Бобик довольно хрюкал и поворачивал голову, подставляя новые места для чесания и поскребывания.

Я помотал головой.

– Абсолютно. Никаких препятствий! Я уже гроссграф, Ваше Величество. Но остаюсь вашим лояльным и верным… гм…

Барбаросса обратился к Уильяму саркастически:

– Ты посмотри, как его корежит, когда пытается сказать «слугой» и не может выговорить.

Уильям развел руками.

– Ваше Величество, он никогда не был слугой, вы это помните. Он даже подданным не был. Но нам сейчас, как вы правильно заметили, выгоднее, если сэр Ричард под любым предлогом введет ваши войска в Армландию! Сэр Ричард, а может, вам надо больше?

– Надо, – ответил я не задумываясь. – Два, это так, по дороге валялись. В смысле, попались. Надо – чем больше, тем лучше.

Уильям повернулся к Барбароссе.

– Вот видите? Всю ответственность за вторжение сэр Ричард берет на себя! Которое и не вторжение, а просто… ну, это неважно.

Они повернулись ко мне, в животе у меня похолодело, эти двое прожженных деятелей могут обвести меня вокруг пальца, как младенца, но сказал натужно бодро:

– Да, конечно, беру. Но войска подчиняются мне, как коннетаблю!

– Это само собой разумеется, – сказал Уильям и посмотрел на Барбароссу.

Тот улыбнулся и кивнул, что мне сразу не понравилось, ответил таким же приподнято бодрым голосом:

– Конечно же, вы – коннетабль, сэр Ричард. И те два полка, которыми вы распорядились так опрометчиво, признали ваше право командовать, не так ли?

– Признали, – согласился я. – Спасибо, Ваше Величество.

– За что?

– Что огласили этот приказ, – ответил я, – а не держали в ящике стола. Когда в Фоссано знают, что войсками командую я, мне полегче.

– Но вами командую я, – напомнил Барбаросса. – Это мои войска! И мое королевство. И вообще, законы устанавливаю только я.

– А я тружусь, – ответил я, – как пчелка, на благо королевства и Вашего Величества. Спасибо, Ваше Величество, за понимание. Мне очень жаль покидать вас прямо сейчас…

Уильям ахнул.

– А куда вы направляетесь?

– Взад, – ответил я замученно. – В смысле, ретирадствую. То есть еду обратно. Дел выше крыши, не успеваю… Все дураки, один я умный, за всеми приходится доделывать.

– Это хорошо, – сказал Барбаросса мстительно, – поживи в нашей шкуре, поживи. А у короля дел еще больше, не догадывался?

– Ох, Ваше Величество, я уже понял, что у королей меньше прав быть личностью, чем у всех остальных людей! И что король может быть самой благородной крови, но на одних благородных поступках свое королевство просто разорит.

Барбаросса послушал, выражение лица смягчилось, проворчал уже почти мирно:

– Перекусить успеешь?

– Если сразу, – ответил я. Бобик насторожил уши и всей мимикой показывал, что перекусить просто необходимо. Вот он, к примеру, перекусит либо запеченного в тесте быка, либо лося… Либо то, что дадут.

Барбаросса хлопнул в ладоши. В кабинет внесли на блюдах горячее жареное мясо, пахнущую специями вареную рыбу. Я не стал выказывать манеры, все свои, хватал торопливо и так же быстро запихивал в пасть, а сэр Уильям сперва бросал куски мяса Бобику, а потом осмелел настолько, что кормил из рук, справедливо рассудив, что руку дающего этот зверь не откусит уже потому, что потом больше не получит.

– Хорошо у вас, – говорил я с набитым ртом. – Ради этого уже стоит быть королем. Правда, если бы только царствовать, но не править… Есть же дураки, что рвутся именно править!

– Одно без другого не бывает, – проворчал Барбаросса. – Любишь кататься, люби и саночки.

Я так торопился, что даже не стал заедать сладким, вскочил и торопливо откланялся. Бобик смотрел мне в спину, надеялся, что передумаю и вернусь, пока я не взялся за ручку двери.

Выскользнул он первым, пугая народ, я прошел через залы все той же быстрой и деловой походкой, что и двигался сюда. Сам смутно дивился легкости, с которой достиг кабинета Барбароссы. В прошлые разы было не так. Значит, уже что-то значу.

Глава 13

На обратном пути из Фоссано я в самом деле сразу же побывал в двух гарнизонах, расположенных вблизи Вексена, и велел всем составом двигаться в Армландию. Нам предстоит небольшая победная война с богатыми трофеями, так что точите мечи, перекуйте коней для дальнего похода, приготовьте мешки для богатой добычи. Всем отличившимся будут пожалованы земли, титулы, звания и ценные подарки.

Поведу их я, коннетабль Фоссано и гроссграф Армландии. По распоряжению Его Величества короля Барбароссы. Куда поведу, конечно, не сказал, только посмотрел многозначительно, мол, рад бы поделиться тайной, но вы ж сами, свиньи поганые, меня уважать не будете, болтуна такого, а ведь фраза «Ты меня уважаешь?» показывает, что человеку уважение важнее любых других благ на свете.