Можете вообразить себе потрясение и замешательство торговца. Он совершенно терялся и не знал, что предпринять: то ли оказывать помощь даме, то ли мчаться вдогонку за вором, похитившим его собственность. Во всех четырех случаях, расследуемых Лестрейдом, здравомыслие торговца брало верх над галантностью. Жертва пускалась в погоню за грабителем. Однако секундная заминка становилась роковой. К тому времени, когда ограбленный бедняга выбегал на улицу, вор успевал затеряться в толпе. Только тогда торговцу приходило на ум, что женщина – сообщница преступника, мало того, он оставил ее в лавке, среди витрин с драгоценностями, одну! Что проку от того, что витрины были заперты на ключ; стекло легко можно разбить. Мысль о том, что наиболее ценные изделия хранятся в сейфе, являлась небольшим утешением. Он бегом возвращался в лавку, но дамы там, разумеется, уже не было.
Тут Холмс сделал паузу и насмешливо взглянул на меня.
– Судя по выражению вашего лица, Уотсон, что-то в моем рассказе смутило вас. И что же именно, приятель?
Хотя я знал Холмса уже не первый год, его прозорливость и наблюдательность не переставали меня удивлять.
– Я не могу уяснить, Холмс, какую роль во всем этом играл Бледнолицый Джонсон, – признался я. – Вы не сказали, что вор-мужчина был калекой. К тому же опознать человека с костылем проще простого, как бы он ни маскировался. Или же он был здоров, а костыль использовал для того, чтобы сбить погоню со следа?
– Отлично, Уотсон! – воскликнул Холмс. – Ваша способность к дедуктивным выводам улучшается день ото дня! Вскоре я начну опасаться за свои лавры. Вы решительно правы, дружище. Бледнолицый Джонсон, который и в самом деле являлся калекой, не принимал участия в ограблении. Опросив жертв, я установил, что его обязанностью было отвлекать внимание, или, выражаясь воровским языком, «бить понт». Двое из четырех торговцев сообщили, что в решающий момент погони дорогу им преградил человек с костылем, что позволило преступнику скрыться, однако оба сочли это происшествие случайностью и ни словом не обмолвились о нем Лестрейду. Только когда я заставил их припомнить все подробности, пусть даже несущественные, они упомянули об этом. Однако выяснилось, что роль человека с костылем куда более значительна. Любопытно, Уотсон, могли бы вы, учитывая развившуюся в вас способность к дедукции, догадаться, что это была за роль? Вид у вас озадаченный. Поразмыслите-ка над фактами. Во-первых, какие украшения интересовали воров?
– Это были кольца, верно, Холмс?
– Верно. Они ни разу не просили показать браслеты, ожерелья или хотя бы броши. Только кольца. А теперь обратите внимание на другую деталь – костыль третьего участника шайки. Из чего он был сделан?
– Из дерева? – недоумевая, предположил я. Какая разница, из чего был изготовлен костыль?
– Нет, нет, Уотсон! – нетерпеливо возразил Холмс. – Вспомните, что я говорил прежде. Это был алюминиевый костыль. Алюминиевый! Это имело важное, если не решающее, значение для всего дела. Теперь улавливаете?
– Боюсь, что нет, Холмс, – сконфуженно ответил я.
– Что ж, тогда не утруждайтесь. Вероятно, вы догадаетесь об этом позже. А пока что позвольте мне продолжить рассказ. Итак, теперь я понял, что имею дело с шайкой профессиональных воров, в которой насчитывалось три человека – женщина и двое мужчин, и один из них, возможно, калека, хотя на той стадии расследования я не был в этом абсолютно убежден.
В то время я и сам сколотил шайку – она состояла из уличных мальчишек. Вы с ними уже знакомы, Уотсон.
– Отряд уголовной полиции Бейкер-стрит! [20] – мгновенно догадавшись, воскликнул я. – Если я правильно помню, это они разыскали кэб Джефферсона Хоупа, а при расследовании дела Шолто установили местонахождение парового катера «Аврора».
Памятуя о презрении Холмса ко всяким нежным чувствам, я не стал добавлять, что во время второго из упомянутых дел я встретил и полюбил мисс Мэри Морстен, которая в том же году стала моей женой [21] .
– Их предводителя звали Уиггинс, не так ли? – продолжал я.
– Да, и более умного и находчивого паренька трудно было сыскать. Полиции стоило бы задуматься над тем, чтобы набирать в свои ряды молодых людей вроде Уиггинса. Именно Уиггинс по моему поручению наводил среди представителей лондонского уголовного мира справки о шайке воров, состоявшей из трех человек, и кое-что ему удалось выведать.
Выяснилось, что мужчина и женщина, выдававшие себя за супружескую пару, на самом деле были братом и сестрой. Звали их Джордж и Рози Бартлет. Оба на редкость миловидные, они занимались тем, что обчищали карманы богатых обитателей Вест-Энда. Джордж был щипачом, а Рози – пропальщицей [22] . Как только Джордж вытягивал бумажник или дамский кошелек, он тотчас передавал его Рози, которая прятала добычу на теле. Если Джорджа, по несчастливой случайности, ловили и обыскивали, у него никогда не находили украденную вещь и отпускали с миром. Никому и в голову не приходило задерживать и обыскивать Рози – очаровательную, хорошо одетую юную леди. В любом случае, к тому времени, как разгорался скандал, она успевала затеряться в толпе посетителей магазина или театральных зрителей.
Так прошло несколько лет, и вдруг удача от них отвернулась. Джордж упал и сломал запястье, и, хотя кости срослись, рука утратила гибкость. Ему пришлось оставить свое ремесло, а значит, брату с сестрой надо было искать новый способ добывать деньги. И тогда они решили грабить маленькие ювелирные лавки, а на роль пропальщика наняли Бледнолицего Джонсона. Как я уже говорил, он и в самом деле был калекой – нога у него отнялась при рождении. В прошлом он уже скупал у них краденые вещи – золотые часы или булавки для галстука. Скорее всего, именно это и натолкнуло их на мысль о ювелирной лавке.
Джонсон сгодился и на то, чтобы преграждать путь свидетелям, а главное – разгневанному торговцу, мешаясь у него под ногами. Никто бы его не заподозрил. Кому придет в голову, что хромой калека может состоять в воровской шайке? Должен признаться, однако, что я далеко не сразу догадался, какая роль во всех этих преступлениях отводилась костылю.