– С Коловцевым? А кто такой Коловцев? – удивился Престон. Да если бы я сам знал!
– Я думал, вы в курсе, – заметил Холмс. – Агент белых, который встречал нас в Перми.
– Мне ничего не говорили ни про какого агента белых, отправленного встречать вас. – Престон встал, сунул руки в карманы и в раздражении отвернулся к окну: – Черт побери, джентльмены, я же говорил, что дело нечисто. Что тут вообще творится?!
В эту минуту в кабинет зашел Томас с телеграммой в руке. Он вручил ее Престону, тот прочитал, затем прислонился к стене:
– Ну, джентльмены, действительно происходит нечто очень странное. В этой телеграмме, передача которой была прервана, говорится, что сегодня в Москве был убит граф Вильгельм Мирбах, посол Германии.
– Убит? – повторил я. – Почему?
– Этого я не знаю, передача телеграммы оборвалась на словах «радикальными реакционными элементами». Это означает, что красные хотят свалить убийство на белых, хотя не думаю, что им удастся. Что все это значит? Что здесь происходит, черт побери? У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
– Никаких, – признался сыщик. – Самим хотелось бы знать, в чем тут дело.
Мы с Холмсом вышли во двор консульства, чтобы немного подышать воздухом и конфиденциально побеседовать.
– Это убийство – не случайность, Уотсон, – заявил мой друг. – А поскольку очевидно, что Престон с Томасом не знают всех участников этой игры, я и прервал ваши откровения: не хочется, чтобы Престона хватил удар, когда он узнает про Колчака.
– Все нормально, старина, я не в обиде. Но я не понимаю, какое отношение смерть германского посла имеет к нашему делу.
– И я не понимаю, Уотсон. По крайней мере, пока. Однако очевидно, что происходит даже больше событий, чем я мог ожидать. Но позвольте мне на какое-то время увести ваши мысли от этой загадки и вернуться к брошенному вскользь замечанию отца Сторожева.
– Вы имеете в виду его замечание о достопримечательностях?
– Отлично, Уотсон! Именно его. Что вы о нем думаете?
– Да ничего я не думаю. Я вообще не понял, к чему нам эта информация.
– Тогда позвольте мне направить вас в нужное русло. Я считаю, что это был очень мастерски переданный призыв о помощи, который Престон не уловил.
– Как так?
– Шахты, Уотсон. Туннели. Я считаю, что отец Сторожев пытался намекнуть на какой-то потайной ход, о котором у него есть информация весьма специфического характера.
– Вы так считаете, Холмс?
– Да, старина. Я также считаю, что священник подозревает о нашей истинной миссии здесь – что мы настроены на большее, нежели просто на выяснение ответов на какие-то вопросы. Как он догадался – не наша забота. Но я считаю, что если план Релинского провалится, то отец Сторожев окажется бесценным союзником.
Наша спокойная беседа вскоре была прервана звуками, которые явно свидетельствовали о возвращении Рейли.
– А-а, Юровский и Рейли, – бросил Холмс.
– Откуда вы знаете, что Юровский тоже едет? – спросил я.
– Потому что я различаю шум моторов двух автомобилей, а Релинскому с Оболовым требуется всего один – если только за ними не увязался эскорт.
У выхода во двор появился Томас и жестом пригласил нас вернуться в здание. Рейли с Юровским уже беседовали с Престоном в зале, где обычно велся прием посетителей. Консул очень официально познакомил нас с новым гостем:
– Мистер Холмс, доктор Уотсон, я имею честь представить заместителя комиссара облсовета по вопросам юстиции Уральского совета товарища Якова Юровского.
Мы обменялись рукопожатиями, и Юровский с помощью Рейли стал задавать нам вопросы.
– Я так понимаю, господа, что вы прибыли выяснить, в каком состоянии и расположении духа находятся гражданин Романов и его семья?
– Все правильно, – кивнул Холмс.
– Скажите мне, разве ваше правительство не верит собственному консулу в Екатеринбурге, который очевидно является честным человеком?
– Верит, товарищ комиссар, – успокоил его Холмс. – Но в столь деликатном деле международной важности наши руководители предположили, что наши глаза и уши смогут обеспечить свежий взгляд на отчеты консула Престона и, возможно, обозначить новые перспективы.
– Понятно, – кивнул Юровский и продолжил: – То есть, не примите на свой счет, к нам прислали новых сторожевых псов в дополнение к старым.
– Интересная фраза, товарищ комиссар, – заметил великий детектив, – но мы не в обиде. Однако позвольте задать вам вопрос – единственный, ответ на который интересует мое правительство. Как себя чувствует семья императора?
– Гражданин Романов и его семья пребывают в добром здравии, за исключением мальчика. Он все еще восстанавливается после одного неприятного происшествия. Несомненно, вам уже сообщили об инциденте.
– В таком случае вы не будете возражать против нашей встречи с царской семьей? – спросил Холмс.
– Боюсь, что буду, – отрезал Юровский. – Наш областной совет просил, чтобы гражданина Романова и его семью не беспокоили и не подвергали ненужным влияниям извне. Мы обеспечиваем удовлетворение всех их потребностей, и я не сомневаюсь, что консул Престон сообщил вам, что я лично отвечаю за их благополучие. Я уже добился значительных перемен в отношении к семье и организовал усиление мер безопасности против реакционных сил, которые могут принести вред Романовым.
– Боюсь, что должен настаивать на личной встрече с царской семьей. Я получил такие инструкции, – сказал Холмс.
– Пока я должен отказать вам в этой встрече, – перевел Рейли слова Юровского. – Такие инструкции получил я. Товарищ полковник уже показал мне присланные ему письменные указания, которые на первый взгляд кажутся убедительными. Но в России есть пословица: все наши беды здесь, а царь далече. Другими словами, Москва далеко, а мне необходимо дополнительное подтверждение подлинности документов товарища полковника, хотя я не сомневаюсь, что все в порядке. Однако в настоящее время здесь есть некоторые проблемы со связью. Похоже, линии снова перерезали. Я уже отправил отряд для их ремонта и для разгона бандитов, которые и создают нам эти проблемы.
Юровский развернулся и вновь обратился к Рейли. Несколько минут Рейли молча слушал, а потом перевел нам слова Юровского:
– Он говорит, что позаботился о моих подчиненных в поезде. Он уверен, что они устали после долгого путешествия и определенно не в состоянии охранять состав, поэтому он приказал доставить им еду и питье. В дополнение к этому, чтобы вообще избавить их от необходимости нести службу, он приказал своим подчиненным окружить наш поезд для обеспечения его безопасности.
– Он все прекрасно сделал, – сказал Холмс.
– Да, – кивнул Рейли.
Престон заерзал на стуле и, как уже неоднократно делал во время разговора, оттянул пальцем свой тугой накрахмаленный воротник. Похоже, тот терял жесткость с каждой минутой пребывания комиссара в консульстве.