Я отклеился от стены и начал обходить их по широкой дуге, рискуя быть замеченным стражами у костра. Призраки вроде бы живут в своем мире, да и не до меня им сейчас, вон как он умело отыскал ее эрогенные зоны, однако глазные яблоки призрака сдвинулись, отмечая мои передвижения, полупрозрачные брови начали приподниматься.
– Я вас не вижу, – прошептал я торопливо. – Вот не вижу и – все!.. И вообще, это не моя жена.
Призрак вроде бы чуть кивнул, заключая со мной молчаливое соглашение, что я не проболтаюсь, с кем его застукал, а он смолчит, что видел меня не в своей постели, а крадущегося, естественно, к дверям чужой спальни.
Я осторожно выглянул из-за угла. Как раз в том месте, куда должны спуститься по веревке Винченц и Раймон с мальчишкой, трое у костра несут вахту. Не потому, что ждут побега или нападения, сейчас у победоносного Лангедока нет соперников, просто в замке не поместились все, часть вообще ушла в село, а некоторые предпочли заночевать у костра…
Слева из-за здания багровый отсвет, там тоже костер, и, судя по голосам, народу побольше. Кажется, там даже женский голос… нет, две женщины, что-то не чувствуется в их смехе сожаления, что замок пал, что хозяева здесь другие. Впрочем, не лучше ли подчиняться мужчинам, чем другой женщине?
Я вовремя увидел, как наверху за штырь ухватились пальцы, сперва кто-то пытался в одиночку, потом уже четыре ладони. Возились так долго, что я уже начал дергаться, наконец один штырь исчез, со вторым возились еще дольше. Несколько раз выглядывал то Раймон, то Винченц. Меня в темноте не видно, зато очень хорошо – костер почти у подножия стены, в который предстоит опускаться, рискуя сжечь сапоги, и троих в добротных кожаных доспехах с обнаженными мечами и топорами под рукой.
Я дергался, только сейчас сообразив, что они могут думать, видя только троих стражей при оружии, а им придется спускаться по веревке, совершенно беспомощными. Дождавшись, пока выглянул Раймон, я выдвинулся из тени и помахал ему рукой. Он едва не заорал ликующе, идиот, но сзади его ухватили руки и оттащили от окна.
Винченц выглянул, увидел меня, исчез, тотчас же из окна вылетел конец веревки. Я прыгнул вперед, и хоть убивать в спину вроде бы нерыцарственно, но я еще тот рыцарь, у нас, проклятых жидомасонов, свой устав: двое умерли, не успев понять, что с ними случилось, третий начал оборачиваться, рот открылся для пронзительного вопля, думаю, я страшен и лют, посмотреть бы на себя со стороны, но из разрубленной трахеи вырвался только воздух с неприятным клекотом, а темные в свете костра струи брызнули с таким напором, что какое-то время могли выглядеть фонтаном в Фонтенбло, где все струи из красного вина.
Винченц выглянул второй раз, исчез, и тут же в окне показались его ноги. Спускался он быстро, как паук по нити, не раскачивался, не бился о каменную стену. Я посматривал по сторонам, остро жалея, что нет со мной лука: если кто покажется из-за здания, я могу только сказать, как тиха украинская ночь, Винченц оттолкнулся от стены и спрыгнул в сторону от огня.
Тут же выхватив меч, он кивнул в сторону стражей:
– Никто не крикнул?
Я расценил это как оскорбление, холодно смотрел вверх. Он хмыкнул, признавая за лордом право быть чванливым, вторым опускался Родриго. Раймон после Винченца втянул веревку, обвязал конец вокруг пояса мальчишки и опускал его бережно и с такой медлительностью, что даже Винченц начал дергаться, оглядываться по сторонам: каждую минуту кто-то от соседнего костра может вздумать навестить приятелей здесь.
Он принял Родриго на руки, торопливо отвязал веревку и сразу же увел в темноту. Я дождался, когда Раймон спустится, потянул веревку, чтобы оборвать с того конца, Раймон, дурак, сунулся помочь, я ему шепотом объяснил, чтобы шел, мудило, за Винченцем. Здесь идиоты все еще не знают, что если веревку рвануть – оборвется возле твоих рук, а если потянуть медленно, то оборвется на том конце… Олени неграмотные.
Они пробирались в темноте почти ощупью, ухватились за оружие, я почти расхохотался.
– Раймон, ты смотришь прямо на дерево, – сказал шепотом, – если сделаешь еще шаг, разобьешь лоб. А ты, дурило, сейчас навернешься о камень, еще и пацана придавишь…
Они остановились, тупо таращились в темноту, наконец Раймон проговорил тихо:
– Дик… э-э… сэр, вы и в темноте видите?
– Я и тебя насквозь вижу, – ответил я угрожающе, а потом подумал, что в самом деле увижу, хоть и хреново, если включу термозрение на полную мощь, так что мозги расплавятся. – Стойте и слушайте!.. Думаете, я вас так просто оттуда вытащил? Да на хрен вы мне нужны!.. Но мне надо записочку передать, а почтовых драконов Лангедоки перебили…
Винченц сказал негромко:
– Приказывайте, сэр. Мы выполним все… что в наших силах.
– Да ерунда совсем, – ответил я. – Даже неловко посылать с такими пустяками столь могучее войско. Словом, вы должны сейчас во весь опор дуть к замку Валленштейна! Поняли?
Раймон судорожно кивнул, а Винченц спросил осторожно:
– Другой дороги, как я понимаю, нет? Только через Зачарованный Лес?
Я отмахнулся:
– Да какой он зачарованный? Я там цветочки рвал. Пройдете, как бобики. К утру как раз там будете. Ну, не к утру, так к обеду. Это неважно, главное, чтобы послание прочли не позже начала ночи. Кстати, если встретите в лесу огра… Да-да, теперь там есть свой огр, то не деритесь и не убегайте, а передавайте ему привет от его братца, с которым он общался сперва в крепости, а потом дня три тому в этом же лесу… он поймет.
Раймон бледнел, дергался, лиловел, покрывался пятнами, как морское чудище, Родриго повизгивал от восторга, цеплялся за его руку, а Винченц посматривал на меня весьма странно, наконец осведомился с очень напряженным лицом:
– Сэр… так вы еще и огр?
– Я и тварь дрожащая, – ответил я раздраженно, – и царь, и бог… Не говоря уже о петухе без перьев или мыслящем тростнике. Широк человек, как сказал Федор Михайлович, широк!.. Правда, он хотел бы сузить, с чем я совершенно согласен. Всех надо сузить, одному мне широта не помеха. Все запомнили?
Раймон судорожно кивнул, не в силах ответить, Винченц ответил сдавленным голосом, словно кадык ему перехватила рука в железной перчатке:
– Все сделаем. Что передать?
– Сущую ерундишку. Запоминайте, а то писать нечем. «Мартин, бери всех людей, кто может держать в руках оружие, срочно веди к замку Элинор. Он сейчас захвачен Лангедоком. Нападения не ждет, а ворота я открою. Это приказ!»
Все трое вытаращили глаза, у всех отвисли нижние челюсти. Я уж хотел было назваться, пусть не для них, для Мартина, вообще добавить «Ричард Длинные Руки – Валленштейн», в интересах дела вроде бы можно и сбрехать, но в последний момент остановился. Если Мартин лоялен мне, то все равно приведет отряд, а если не захочет ввязываться в такое безумное предприятие, то и все регалии древнего рода не помогут. Всегда найдет отмазку, чтобы не послушаться.