— Ну и отлично! — непонятно чему обрадовался Основин. — Тогда завтра жду вас на тренировке.
Тут он сделал смущенный вид.
— Вот только было бы неплохо, если вы пришли со своей экипировкой, у нас пока трудности с этим, — выдавил он, не глядя на Серегина.
Тот живо встрепенулся и сказал:
— Костя, я все понимаю, первая хоккейная команда области и всё такое, но так, по нахаловке, обдирать своих мальчишек не позволю. Мы всю осень форму и клюшки искали, ребята по вечерам трудились. Так, парни, чтобы ничего с собой не забирали, — жестко сказал он. — Особенно к тебе относится, — повернулся Анатолий Иванович к Третьякову, — чтобы маска, щитки, ловушка и обе клюшки вратарские остались здесь. Ладно, — после недолгого раздумья вздохнул он, — коньки оставьте себе, да и доспехи можешь забрать, — сообщил он вратарю, — все равно у нас таких здоровых, как ты, больше нет.
Досадливое выражение, появившееся на миг на лице Основина, исчезло, и он бодро сказал:
— Нет так нет, поищем сами.
Он попрощался с ребятами, тренером и, еще раз напомнив про завтрашнюю тренировку, ушел вместе с товарищем.
— Анатолий Иванович, — спросил Фомин, — а кто был второй мужчина? Он что-то молчал всю дорогу.
— Да это твой тезка, Володя Белоусов. Пока единственный игрок в команде, который шайбу забил свердловчанам, — рассеянно ответил Серегин. Он явно был расстроен от свалившейся ему на голову новости.
— Ну что, молодцы, — обратился он к двум Вовкам, — можете быть свободными, это мне надо думать, как теперь быть.
— Послушай, Иваныч, — тронул Вовка тренера за рукав, когда Третьяков покатил в раздевалку, — как думаешь, Саныч в курсе?
— Конечно, — без раздумья ответил тот, — как будто ты его не знаешь, он мужик неплохой, вот только если начальство прикажет, у него возражений не будет никогда.
— Тогда я побежал, — озабоченно сообщил Вовка, — попробую его застать, договориться о ревизии на складе.
Серегин засмеялся.
— Слушай, Вовка, тебе всего шестнадцать лет исполнилось, а ведешь себя, как старик какой-то. Другой бы пацан сейчас домой несся, рассказать, какое счастье выпало. А ты о ревизии думаешь. Ладно, не бери в голову, давай двигай. А вообще, от души тебя поздравляю! Надеюсь, не подведешь наш коллектив, удачи тебе, будет время, забегай, расскажешь, как дела идут. Думаю, что в апреле все будет, как планировали.
Вовка попрощался и покатил к выходу, у которого уже собралась толпа вокруг Третьякова. Когда Фомин подъехал туда, тоже получил свою долю восторгов от товарищей по команде. Быстро распрощавшись со всеми, он переоделся и, собрав в огромный рюкзак свою амуницию, отправился в заводоуправление, где надеялся успеть встретиться с физоргом.
Когда он зашел в ставший почти родным подвал, то ему пришлось несколько раз стукнуть в закрытую металлическую дверь. На осторожный вопрос физорга: «Кто там?» — Вовка закричал:
— Да я это, я, Юрий Александрович, открывайте!
Дверь, заскрипев, открылась. За ней стоял раскрасневшийся Саныч.
— Заходи быстрей, — шепнул он Вовке и, когда тот шагнул внутрь, сразу щелкнул замком.
Вовка шел за своим непосредственным начальником и размышлял, с кем сегодня Юрий Александрович так секретничает.
В принципе, он догадывался, кто это мог быть. Последнее время к ним на базу частенько заходила молоденькая бухгалтерша Тамара Николаевна, которая вела бухучет по физкультурной деятельности. Но Фомин чуял, что здесь имеют место не только деловые отношения. И действительно, когда он прошел в следующую комнату, навстречу поднялась из-за стола Тамара Николаевна. Выглядела она не менее раскрасневшейся, чем Юрий Александрович, и сейчас судорожно пыталась застегнуть непослушную пуговицу на блузке.
«Ха, на ловца и зверь бежит», — подумал Вовка, но вслух лишь вежливо поздоровался с бухгалтером, затем повернулся к физоргу и спросил его о каком-то пустяке. Через пару минут он вновь глянул в сторону смущенной девушки и обрадованно сказал:
— Тамара Николаевна, вы так кстати зашли! Не ожидал, что так повезет.
Та уже пришла в себя и сейчас с деловым видом слушала его предложение о внеплановой ревизии.
Договорились провести это мероприятие в ближайшие дни, и тут Саныч начал поздравлять Вовку с переходом в команду «Динамо» на зимний сезон. Сам он был не очень доволен этим обстоятельством, но намекнул, что вопрос с переходом решался в таких сферах, где его мнение никого не волновало.
Пока он разливался соловьем, Тамара Николаевна из-за его плеча с интересом поглядывала на Вовку.
«Ну вот, — подумал тот, увидев ее заблестевшие глаза, — все начинается снова, как когда-то, только в этой жизни на пару лет раньше, помню хорошо такие женские взгляды. Нет, мои дорогие, в этот раз у вас ничего не получится», — решительно сказал он сам себе, припомнив бурные бракоразводные процессы прошлой жизни.
— Юрий Александрович, — сказал он, обращаясь к физоргу, — я пойду, не буду вас задерживать.
И хотя сладкая парочка начала уверять его, что он нисколько им не мешает, Вовка, собрав кое-какие свои вещички, отправился домой.
— Что-то ты сегодня рановато приперся, — ласково приветствовал его отец, — ничего не случилось?
— Случилось, батя, — честно ответил сын, — с завтрашнего дня я играю в динамовской команде, в чемпионате Союза.
У матери, мывшей в тазу посуду, зазвенели тарелки.
— Господи, что творится! — в сердцах воскликнула она. — Неужто играть в хоккей ваш больше некому, что мальчишек в команду берут?
— Видимо, так, мама, — сказал Вовка.
Зато брат, читавший на кровати учебник, вскочил и забегал по комнате.
— Ха! Ты, Вовка, даешь! Ну всё, теперь пацаны меня точно зауважают по-настоящему. А ты не врешь случайно?
— Ша, тихо, замолчали! — стукнул отец ладонью по столу. — Давай, сын, рассказывай подробно, что, чего и как.
После Вовкиного рассказа он покачал головой.
— Ну что же, весь расклад понятен. Набрали со всего города игроков, а команды не получилось, будут теперь эксперименты проводить, — сказал он осуждающе. — А ты, мать, не волнуйся, на нашего молодца погляди, это он рядом со мной хлипким кажется, а так для шестнадцати лет вполне крепкий парень, думаю, что со взрослыми в команде вполне играть сможет.
Мишка между тем разочарованно спросил:
— Вовка, так что, мне канадок не будет, раз ты с работы уходишь?
Тот вместо ответа начал развязывать свой вещмешок с амуницией, поглядывая в сторону брата, долго копался в нем и, наконец, за шнурки вытащил коньки с ботинками. Мишка взвизгнул, выхватил из Вовкиных рук и немедленно уселся натягивать их на ноги. Ботинки и переточенные под канадки коньки были далеко не новые и видавшие виды, но Мишка светился от счастья.