В конце последней статьи цитировали слова эксперта, работавшего на пожаре. Он заявил репортеру: «Свеча перевернулась, газеты загорелись, занялись портьеры, и вскоре огонь охватил весь дом. Я не нашел следов горючих веществ, поэтому сейчас не могу сказать, был ли это несчастный случай или поджог».
Синди просматривала ссылки и вскоре нашла отчет судмедэксперта по Кристиансенам. Патологоанатом определил причину смерти как отравление продуктами горения, а род смерти «неустановленным на основании отчета начальника пожарной службы».
— Персик, но как же похищенные драгоценности?
— Убей суку, убей суку…
В голове Синди бурлили десятки вопросов. Кристиансенов, несомненно, ограбили, так почему специалист, который осматривал место пожара, заявил, что затрудняется определить, несчастный случай или поджог? И еще одна мысль не давала ей покоя: совпадение ли, что эксперт, работавший на пожаре у Кристиансенов, выезжал на убийства Малоунов и Мичемов?
Синди знала имя специалиста, потому что о нем говорила Линдси. Его звали Чак Ханни.
Она водворила Персика обратно в клетку и накрыла ее платком. Придвинув к себе телефон, Синди позвонила своему редактору.
А затем позвонила Линдси.
Девушка была упитанной.
Она сидела за столом для пикника возле университетского бара «Джамба джус», лицом к Уайт-плазе, потягивая через соломинку «Клубничный вихрь». Одежда на ней была просторной, как палатка: длинная, ярусами, юбка и широкая красная футболка. Грубая кожа, мышиного цвета волосы — словом, то, что нужно.
Ястреб поднял бровь и чуть наклонил голову. Голубь кивнул. Они подошли к столу и присели. Ястреб сел рядом с девушкой, Голубь напротив.
Большим пальцем и мизинцем Ястреб изобразил телефон.
— Бринь-бринь.
— Ал-ло, — сказал Голубь, отвечая на звонок с собственного пальцевого телефона.
— Голубь, ты давай катись отсюда. Я ее первый увидел.
— Мне она больше нравится, чувак. Я тебе сразу сказал, как мне понравилась эта женщина.
Девушка подняла голову, озадаченная таким разговором, посмотрела на Ястреба, сидевшего слева, потом на Голубя и опустила глаза на ноутбук, вернувшись к недопечатанному блогу в «Май спейс».
— Друг, по-моему, мы ей не нравимся, — сказал Ястреб в свой «телефон». — Как думаешь, она сноб?
— Дай я с ней поговорю. — Голубь положил «телефон» на стол и обратился к девушке: — Привет. Я Голубь. Факультет компьютеров и программирования. — Он указал на здание корпуса Гейтса. — Мой приятель хочет тебя куда-нибудь пригласить, а я говорю: не важно, кто первым тебя увидел, мне ты нравишься больше.
— Ну да, ну да. Небось не меня одну разыгрываете? Это у вас спорт такой парный?
Ястреб тронул девушку за локоть:
— Обидно, между прочим. Ты нас совершенно неправильно поняла. Я видел тебя в библиотеке, неужели не помнишь? Я не умею общаться с девушками, поэтому привел друга.
— Это правда, — поддержал его Голубь. — Ястреб у нас ужасно стеснительный. Я пришел за компанию, но когда тебя увидел, клянусь, сразу подумал, что ты скорее мой тип, чем его.
— И какой же это тип? — спросила девушка, смягчаясь. Мимо с ревом проносились стаи мотоциклов. На площади пахло свежевыпеченным хлебом из «Сабвея». Солнце припекало ей макушку. День явно налаживался.
— Креативный. Интуиция мне подсказывает, что ты человек творческий. Готов поспорить, ты писательница.
— Нет, я с биологического.
— Биология человека — это круто, — сказал Ястреб. — А писатель тут я. Как тебя зовут?
— Кара Линч.
— А я Ястреб, Кара Линч. А это мой друг Голубь.
— И что ты пишешь? — спросила она Ястреба.
— Мы с Голубем вместе работаем над одним романом. Можно угостить тебя коктейлем? «Клубничный вихрь»?
— Да, спасибо… Ястреб, — улыбнулась Кара.
Едва Ястреб отошел от стола, Голубь подался к девушке, навалившись на стол:
— Кара, кроме шуток, он не для тебя. Конечно, он талантливый, но я-то компьютерный гений. Я лучший на факультете. Если я скажу мое настоящее имя, ты сразу вспомнишь, что уже читала обо мне. Когда Ястреб вернется, ты должна быть готова выбрать. Либо ты решаешься и приглашаешь Ястреба, либо пригласи меня. Либо я, либо он, выбор за тобой, иначе мы выясним отношения по-мужски. А это будет некрасиво. Жестоко будет.
Глаза Кары обратились к Ястребу, который нес к столу смузи. Поблагодарив, девушка сказала:
— Ястреб, а давай сходим куда-нибудь?
Ястреб улыбнулся:
— Ух ты! Вау, Кара. А я как раз подумал — ты скорее во вкусе Голубя. Он звезда своего факультета. Ты себе не простишь, если упустишь такого парня.
Кара нерешительно повернулась к Голубю, наградившему ее ослепительной улыбкой.
— Придется тебе за мной приударить, Кара, — сказал он.
— Поцелуй меня в задницу, — покраснела она, вновь уткнувшись в ноутбук.
— Не могу, тебя Ястреб первым увидел, — засмеялся Голубь.
— Бринь-бринь, — сказал Ястреб.
— Ал-ло?
— Можно подумать, кому-то нужна эта толстая дура, — произнес Ястреб достаточно громко, чтобы слышали студенты за соседними столами. Они с Голубем захохотали, схватившись за животы, и, расходившись, театрально упали со скамеек в траву.
Голубь успокоился первым. Он встал и игриво взъерошил волосы Кары.
— Каюсь, грешен, Кара миа. Удачи в следующий раз.
И он поклонился. По щекам Кары текли слезы.
Конклин припарковался на узкой, обсаженной деревьями дороге в Монтерее, маленьком прибрежном городке в двух часах езды к югу от Сан-Франциско. Правое крыло трехэтажного деревянного дома осталось не тронутым огнем, но центральная часть сгорела до каркаса. Провалившаяся крыша казалась открытым ртом, обращенным к голубому небу в беззвучном крике.
Конклин и я пробились через толпу зевак, согнувшись, пролезли под желтой лентой и широкими шагами пошли по аллее.
Эксперт по поджогам ждал нас у входа. Тридцатилетний здоровяк ростом выше шести футов, он побрякивал в кармане мелочью и ключами. Представившись Рамоном Хименесом, он вручил мне свою визитку с мобильным телефоном, открыл замок, навешенный пожарной службой, и впустил нас в дом. Едва открылась входная дверь, в нос ударил запах яблок и корицы.
— Взорвался освежитель, — пояснил Хименес. — Шкварки [16] в кабинете.