— Повторите!
— Когда Майкл пропал, — терпеливо напомнил Твилли, — полиция ничего не нашла — ни улик, ни подозреваемых. Я ждал несколько месяцев.
— Так.
— История с исчезновением Кэмпиона начала выдыхаться, и я сделал то, что должен был сделать. Выполнил свой гражданский долг, так сказать. Я стукнул куда надо, дал полиции подозреваемую. А что, абсолютно законно — я же видел Майкла на пороге дома шлюшки Джуни Мун.
— Это… вы сделали?
— Да, я. И, словно в ответ на мои молитвы, Джуни Мун призналась. Елки-палки, иногда даже мне казалось, что она совершила убийство. Но вы ее не посадили, запоров мне кульминацию. Настоящий убийца Майкла на свободе. А я по уши в долгах, мне как минимум переломают ноги, поэтому я придумал иной способ обеспечить роману драматическую развязку. Твой выход, малышка. Ты же вроде как любишь драму и поэзию?
В небе над головой Твилли Юки увидела вспышки ярких цветов и силуэты, которые не могла узнать. В ушах стоял какой-то свист: не то шумела кровь, не то через подлесок ломилось стадо кабанов. Что происходит?
— Что… со… мной?
— А у вас нервный срыв, Юки, из-за острой депрессии.
— У меня?
— У вас, у вас. Вы просто раздавлены случившимся.
— Не-е-ет, — выдавила Юки и попыталась встать, но ноги ее не держали. Она взглянула Твилли в глаза, ставшие большими и темными, как черные дыры.
Где пистолет?
— Вы смертельно подавлены, Юки. Вы сами сказали мне это утром на парковке. Сетовали, что в вашей жизни нет любви, что ваша мать погибла, потому что вы не спасли ее, и добавили, что не переживете поражения на процессе.
Он настойчиво внушал ей эту мысль.
— Безу-умие, — протянула она.
— Безумие, да еще какое! Вас же засняли, Юки. Тысячи людей видели, как вы выбежали из зала суда, — говорил Твилли. Каждое слово звучало отчетливо и властно, но не имело смысла. — Вот в таком ключе я изложу, как вы выбежали на парковку, а когда я вас догнал, сказали, что готовы руки на себя наложить от такого позора. Ну, как это принято у японцев, харакири ваше.
— Не-е-ет.
— Да, малышка. После ваших слов я разволновался и поехал за вами.
— Вы-ы-ы?
— Я-а-а. А вы показали мне пистолет, с помощью которого собрались покончить с жизнью, дав моему роману остро необходимый мегаваттный финал.
Пистолет! Пистолет! Рука казалась сделанной из мягкой резины. Юки не могла оторвать пальцы от скалы, на которой сидела. В темноте вспыхивали странные огни.
— Я ннне-е-е зна-а-ала-а…
Она начала заваливаться на бок, но Твилли грубо вздернул ее обратно на камень, схватив рукой повыше локтя.
— Обвинитель проиграла дело и разделалась со своей незадавшейся жизнью. Этот выстрел принесет мне сотни тысяч! Понятно? Бах, и аккуратная дырочка в виске, а на мой банковский счет падает нехилая сумма — благодаря вашему драматическому, трагическому, кинематографическому концу. Плюс тут еще и личное, Юки, — я успел вас горячо возненавидеть.
— Который час? — спросила Юки, пытаясь смигнуть звездочки, плясавшие у Твилли на лице.
Я запаниковала.
Радиотрансляция из передатчика в наручных часах Юки шла громко и четко, и вдруг все оборвалось! Вышли из зоны приема, что ли… Я схватила Конклина за локоть, остановив на маленькой полянке, откуда тропки расходились в трех направлениях.
— Я потеряла сигнал!
— Подождите, — сказал Конклин в свой микрофон полицейским спецназовцам, которые шли через лес частой цепью.
Вдруг статические помехи прекратились. Я не слышала Юки, но голос Твилли звучал металлически четко:
— До приезда сюда я планировал дать тебе полетать. С этого утеса. Расправить крылышки. Но теперь я уверен: ты застрелишься, Юки.
Крик Юки был высоким, пронзительным, без слов.
Твилли угрожает убить ее! Почему Юки не стреляет?
— Наверх! — крикнула я Конклину.
От вершины нас отделяли по меньшей мере две сотни ярдов. Две сотни! Мне было уже не важно, услышит нас Твилли или нет. Я побежала.
Колючие кусты цеплялись за одежду, ветки деревьев хлестали по лицу. Споткнувшись о корень, я нырнула и схватилась за дерево, чтобы не упасть. Легкие горели. Впереди между деревьями на фоне звездного неба я видела силуэты, но Твилли был так близко к Юки, что я не решилась стрелять.
— Твилли! — заорала я. — Отойдите от нее немедленно!
С гребня горы раздался выстрел.
Господи, нет! Юки!!!
Вспугнутые птицы сорвались с деревьев, словно кто-то выстрелил крупной дробью, когда эхо выстрела прокатилось по склону. Шестеро спецназовцев и мы с Конклином выскочили из леса на каменную площадку на гребне холма. Там я и нашла Юки, стоявшую на коленях, уткнувшуюся лбом в землю.
Пистолет был у нее в руке.
Я опустилась на колени и потрясла ее за плечи:
— Юки, поговори со мной! Скажи что-нибудь! Пожалуйста!
Твилли стоял с поднятыми руками.
— Слава Богу, вы появились, сержант. Я пытался ее остановить, но ваша подруга твердо настроилась покончить с собой.
Я обняла Юки. В воздухе стоял запах сгоревшего пороха, но я не нашла ни крови, ни раны. Выстрел пришелся мимо.
— Юки, это я, дорогая моя, я здесь.
Она застонала. Голос и вид у нее были полусонные. Спиртным не пахло. Неужели наркотики?
— Что с ней?! — заорала я на Твилли. — Что ты с ней сделал?
— Ничего. Я ее нашел в таком состоянии.
— Ты арестован, сволочь! — сказал Конклин. — Руки за спину.
— А на каком основании, можно узнать?
— Попытка убийства сойдет?
— Да вы что, я к ней не прикоснулся!
— Знаешь, а ведь у Юки был передатчик. Ты ее напоил, чтобы сбросить со скалы. Мы все записали.
Конклин застегнул наручники достаточно туго, чтобы Твилли взвизгнул. Я вызвала медицинский вертолет и сидела, держа Юки в объятиях.
— Линдси? — позвала Юки. — Я же… все записала… на часы… да?
— Да, милая. — Я обнимала подругу, неизмеримо счастливая, что она жива.
Одновременно я думала о том, что у нас в результате получилось. Твилли задержан за покушение на жизнь Юки, но следили мы за ним из-за намека, который этот мерзавец позволил себе утром в разговоре с ней: что это он убил Майкла Кэмпиона.
Сказанное им за последние десять минут противоречило его более ранней версии.