– Благодарю, трибун Ленат. А это, я полагаю, твой примипил?
– Да, трибун. Старший центурион Кануций.
Кануций четко отдал честь.
– Трибун! Первая когорта Двадцатого доблестного и победоносного готова к выполнению боевой задачи. В строю семьсот сорок три пехо…
Он умолк в ответ на вскинутую ладонь Скавра, который показывал за спину Ленату.
– Прошу прощения, примипил, похоже, к нам наконец-то прибыло кавалерийское подкрепление Петрианы.
И действительно, на равнину выбиралась конная ала. Каждый всадник под уздцы выводил свою лошадь из лесных зарослей на солнечный свет. У кое-кого имелся и второй скакун. Когда у опушки напротив пехотных частей начали выстраиваться кавалерийские турмы, Марк отметил про себя пустые седла и понял, что из пары сотен человек крыло уже недосчиталось тридцати.
Фронтиний наклонился к уху своего трибуна и шепнул, стараясь не привлекать чужого внимания:
– Чудеса. Я-то думал, нам придали шесть турм, а вижу всего лишь пять. Зато много запасных лошадей…
Скавр задумчиво покивал.
– Ты прав. Интересно, что на это скажет трибун Лициний.
Командир Петрианы последним покинул лес. Он быстрым, деловитым шагом направился прямиком в сторону Скавра, сопровождаемый каким-то смутно знакомым декурионом с великолепным вороным. Собственного серого жеребца Лициний оставил у лесной опушки под присмотром личного телохранителя.
Скавр выпрямился, вслед за ним стойку «смирно» приняли три примипила, а затем, помедлив секунду, и Попиллий Ленат. Лициний усмехнулся и мягко покачал головой.
– Трибун! Нет нужды мне салютовать, мы ведь сейчас в одном звании, и ты лишь вгонишь меня в краску на приеме у наместника или, упаси Юпитер, на совещании у легата. – Он осмотрелся, остановив взгляд сначала на примипилах, вслед за этим и на Ленате. Подарив им холодную улыбку, добавил: – Доброе утро. Прошу прощения, мне надо перекинуться с вашим трибуном парой слов.
Взяв Скавра под локоть, он отвел его на добрый десяток шагов в сторону, чтобы их никто не смог подслушать.
– Времени в обрез, так что буду короток. Мои люди спят и видят, чтобы им разрешили вернуться и задать хорошую трепку вениконской сволоте. Ты, думаю, догадываешься, на какие рычаги пришлось давить, чтобы ты смог получить хотя бы пять полных турм плюс три десятка бесхозных лошадей, которые еще вчера имели по всаднику. Увы, дела пошли не очень гладко, так что извини, больше никого дать тебе не могу. Сажай в седла собственных людей. Далее, командиром я назначил декуриона Феликса. Он хоть и молод, но офицер каких мало, к тому же при отличных связях. Следишь за мыслью? То-то. В отличие от многих прочих «сынков», Феликс захотел начать службу с простого командира эскадрона, хотя одного словечка папаши хватило бы, чтобы он получил себе чин трибуна, как вон тот глупец. Похоже, Феликсу было интересно взглянуть на вещи с высоты простого солдата, что лично я очень уважаю – особенно если учесть «таланты» небезызвестного тебе старшего офицера.
Он вздернул бровь, вглядываясь в лицо Скавра.
– Ах, ну да, ну да! Никак не можешь сообразить, где его видел? Это тот самый офицер, которого ты спас от вотадинов во время заварушки у Белой Крепости.
Скавр кивнул.
– Точно! Вот теперь я вспомнил. Пару недель назад. У него еще, кажется, из-под мышки торчала стрела… Но ты уверен, что он в состоянии командовать?
Лициний без тени сомнения кивнул.
– Будущая супруга центуриона Корва, как выяснилось, умеет творить подлинные чудеса. Извлекла проклятую вещицу так, что ничего лишнего не повредила. В общем, жди скорого и полного выздоровления. Особенно поначалу не гоняй, дай ему подлечить рану, а уж потом у тебя на руках будет не только толковый офицер, но и лихой рубака. Я-то, сам понимаешь, не могу прямо сейчас бросить его в бой, а заменить некем: у меня и так каждый здоровый боец на счету. Ничего, вдвоем как-нибудь управитесь. Ах да! Поаккуратней с его вороным. Конь-огонь, но характер дрянцо. Ладно, пора, не то мои люди сами решат отправляться на север, мстить за вчерашнее. Я их понимаю.
Он хлопнул Скавра по плечу и чуть ли не бегом добрался до опушки, где, вскочив на серого, пустил его вскачь, сопровождаемый телохранителем. Трибун вернулся к своим офицерам, на ходу присматриваясь к декуриону, который держался несколько поодаль.
– Мы, по-моему, встречались, декурион Феликс?
Тот кивнул, опасливо вскидывая раненую руку в приветствии.
– Так точно, трибун. Повезло, что в тот день мне на выручку пришел великан-германец, что стоял у тебя за спиной, а то ведь меня чуть было не списали, увидев торчавшую из подмышки стрелу. Кстати, Гадесу, моему вороному, досталось едва ли меньше.
Скавр кивнул.
– Это, значит, ты чуть ли не в одиночку решил сразиться с целой варварской дружиной под Белой Крепостью? Да еще выжил… Храбрец, ничего не скажешь.
Декурион чуть качнул головой, принимая комплимент.
– Я – Амулий Корнелий Феликс, трибун.
– А я – Гай Рутилий Скавр, временный командир обеих Тунгрийских когорт. Напомни-ка, декурион, как давно тебя ранили.
Феликс на секунду призадумался.
– Вот уже дней пятнадцать, трибун.
– А-а, чуть больше пары недель? И ты считаешь, что полностью пригоден для несения полевой службы?
Кавалерист позволил себе тень улыбки.
– Не то чтобы на все сто, но еще через неделю я точно буду как новенький. А тем временем ничто не мешает сидеть в седле да покрикивать на моих лодырей, не говоря уже о четырех других декурионах, которые вполне способны при случае меня подменить.
– Трибун Лициний отрекомендовал тебя как грамотного офицера и заверил, что ожидание воздастся сторицей. А еще посоветовал держаться начеку из-за твоего скакуна. Что бы это значило, м-м?
Феликс искренне улыбнулся, за гриву притянул голову вороного поближе и ласково потрепал его по морде.
– Моего Гадеса, бедняжку, никто не понимает. У него просто… как бы это выразиться… игривый характер. Когда я его в первый раз увидел, он жизнерадостно лягал соседского жеребца через пробоину в ограде, и я сразу понял, что мы созданы друг для друга. Вот только с хвоста к нему приближаться не советую: он, как и всякий бывалый солдат, крайне не любит, когда кто-то заходит с тыла. Приложит в лоб копытом не хуже катапульты.
– Трибун также объяснил, отчего среди ваших турм так много пустых седел. Посоветовал подобрать тридцать конников из числа моих собственных людей и сформировать из них шестой эскадрон. Пожалуй, у меня даже сыщется подходящий офицер, но ведь он потребует двойного жалования, чтобы заниматься несвойственной ему работой… А у тебя нет ли кого на примете?
Слегка кивнув, Феликс весело улыбнулся.
– Нужен человек, обладающий талантом дипломата, чтобы из пехотинца сделать кавалериста? О да, трибун, как раз такой у меня найдется.