У сотника дрогнули уголки губ.
– Что ж, идея неплохая. Годика через два-три как раз подойдет его возраст для поступления на службу, так что подготовка не помешает. Но как быть с моей амуницией, а? Ухаживать за ней и так времени едва хватает…
Волчонок обернулся на слова Марка и ткнул мечом в сторону палатки, в которой чистил военное снаряжение центуриона. Звонкий голос подростка прозвучал гордо и уверенно:
– Уже все готово, командир. Ремни протерты и смазаны, доспехи начищены, меч и шлем сияют!
Арминий хлопнул мальчишку по плечу:
– Обожди-ка тут.
Он знаком попросил Марка пройти с ним к той палатке. Оказавшись внутри, центурион с минуту постоял в молчании, любуясь увиденным.
– Гм, неплохо. Он что, полночи потратил на полировку?
Арминий кивнул.
– Я с ним посидел, объяснил, что и как делать, но всю работу он выполнил сам. Стоило только разок заикнуться об уроках боя, как он был готов хоть подошвы языком вылизывать.
Марк повернулся к германцу и посерьезнел.
– Ты понимаешь, во что ввязался? Парнишке недостает отца, а из Морбана – с его-то повадками – опекун и вовсе никудышный.
Арминий кивнул, неловкой усмешкой признавая правоту центуриона.
– Да знаю я. Просто пообещал твоему сигниферу, что буду играть эту роль до тех пор, пока Скавр командует вашей когортой. И при условии, кстати, что Морбан будет регулярно выделять часть своего денежного довольствия, чтобы мальчишка был снаряжен и одет как полагается.
Марк фыркнул.
– Ага. И Морбан, не моргнув глазом, с жаром заверил, что выполнит и это, и все остальное… Ты вот что, просто стой с ним рядом при всякой выдаче денег, не то он живо все спустит на прокисшее пиво, пару усталых шлюх и чужую удачу при игре в кости, не то Волчонку и монетки не видать. Ладно, как бы то ни было, спасибо тебе.
Германец вновь кивнул, тихонько улыбаясь.
– Парню надобен отцовский пригляд. Да и тебе на парадах будет в чем покрасоваться. А то порой видок у тебя – только казарменные сортиры вычищать…
Фелиция очнулась из тяжелого забытья и тут же увидела перед собой остролицего фрументария, который лежал рядом на боку и, судя по всему, пялился на нее во все глаза. Увидев, что Фелиция открыла веки, он бодро вскочил и с веселым смешком развел руки в стороны.
– Ну, что я говорил! Если не отрываясь смотреть спящему в лицо, он просыпается!
Обратившись к пленнице, он галантно простер руку.
– С добрым утром, моя радость, пора вставать, нас ждут важные дела и долгий путь в седле. А нежиться в кроватке будем в другой разик.
Врач поднялась с травы, словно и не заметила протянутую ладонь. Осматриваясь, она отметила про себя, что в крошечном лагере царит деловитая суета. Гвардейцы сворачивали палатки и вьючили лошадей, почти не уделяя Фелиции внимания, разве что редкий, мимолетный взгляд. Подошел офицер-преторианец, держа в руке краюху грубого хлеба с ломтем сушеного мяса. Его рот растянулся в насмешке, когда врач знаком дала понять, что ничего не хочет. Вместо ответа он просто схватил ее за руку и, вложив в ладонь принесенную еду, даже завернул девушке пальцы.
– Не сейчас, так потом. Имей в виду, до темноты и куска не получишь. Некогда нам, кавалера твоего ищем… Это ж надо, фифа какая, от простой солдатской пищи нос воротит! Или, может, у тебя под юбкой что-то вкусненькое припрятано, а?
Один из солдат повернул голову и, возясь с какой-то неподатливой пряжкой, грязно ухмыльнулся перепуганной Фелиции. Его туника под кожаным нагрудником отличалась цветом от одежды остальных членов отряда, к тому же панцирные пластины были сделаны из железа, в то время как гвардейцы носили доспехи с перекрывающимися бронзовыми чешуйками.
– Центурион! А давай я обыщу! Только скажи, я ей подол-то задеру, ахнуть не успеет!
Хищник развернулся на месте, упер кулаки в бедра и сочувственно покачал головой.
– Нет, рядовой Максим, советую тебе и руки, и мысли держать подальше от этой штучки. Если, конечно, не хочешь встретить собственную кончину много раньше, чем рассчитывал.
И с этими словами он уставился на солдата, пока тот не отвел взгляд, после чего повысил голос, обращаясь ко всем, кто хлопотал на расчищенной полянке:
– Повторять не буду, так что слушайте внимательно. Эту дамочку не трогать, пока я сам не скажу, что пришло ее время. А уж там… Как только ее ухажер окажется рядом, мне понадобится ее визг. Понятно, нет? Дикий, поросячий визг. А не глухие стоны полумертвой дуры, которую уже оприходовали с полдюжины раз. Кто считает по-другому, пусть только ткнет в нее пальцем, и этот палец я отсеку по плечо. Советую учесть. Понятное дело, как только Марк Валерий Аквила начнет остывать, вы сможете хоть пустить ее по кругу, хоть разыграть по жребию, мне все равно. Но до тех пор… В общем, я вас предупредил.
Фелиция поежилась, плотнее закутываясь в накинутое одеяло, под которым спала. Из правого кулака повалились куски раздавленного хлеба с мясом, когда она вспомнила, с какой непринужденностью Хищник перерезал глотку ее санитару минувшим днем. Бедро ощущало тяжесть ножа, который давеча подарил Дубн, и девушка мысленно поклялась, что не дастся живой. Пусть этот центурион-преторианец не рассчитывает на ее покорность…
После утреннего приема пищи бойцы эскадронов оседлали коней и выдвинулись на север, следуя развернутым строем параллельно дороге, по которой за ними пойдет пехота. Двигаться предстояло вдоль восточного побережья вплоть до впадения Туидия в море. Что же касается добровольцев дуплекария Силия, то он уже обсудил с декурионом Феликсом план действий на сегодня. Оба пришли к выводу, что его турме лучше всего не сходить с проложенного пути: во-первых, так быстрее, а во-вторых, неопытные новички не сломают себе шею на болотистой, испещренной рытвинами и вересковыми зарослями местности, что лежала по обе стороны прямого как стрела тракта.
В бледном утреннем свете бок о бок с Марком скакал Арминий, чьи зеленые глаза простреливали то горизонт, то лежащую впереди мощеную дорогу.
– Вновь я на чудище, из-за которого едва не угодил на тот свет. Да еще на тех же самых скользких булыжниках…
Он с кривой усмешкой потрогал неказистую повязку на голове, и Марк, бросив взгляд искоса, отметил про себя, что вместе с поводьями германец намотал на руку чуть ли не половину лошадиной гривы.
– Просто не повезло вчера. Так бывает. Сегодня все будет хорошо – особенно если ты перестанешь изображать истукана и слегка расслабишься. А то бедный жеребец решил, наверное, что на него взгромоздили мраморную статую.
Германец пренебрежительно фыркнул, но, когда ему показалось, что римлянин не смотрит, попробовал незаметно для Марка принять более непринужденную посадку. Центуриона, который делал вид, что осматривает горизонт, потянуло даже на лестный отзыв, однако хватило лишь мимолетного взгляда на физиономию Арминия, чтобы отбить всякую охоту вновь касаться этой темы. Где-то через милю германец вдруг сам нарушил молчание: