Полутемная заброшенная комната, вырублена в скальном грунте явно грубо и торопливо: стены блестят сколами гранита, низкий потолок, я бы задевал макушкой, минимум мебели... если считать мебелью гнутые трубы, здесь явно заменяющие столы, стулья и прочее, пока непонятное... Я бы пролистал и эту картинку, слишком темно, если бы не пара темно-багровых полос, что на фоне темноты бросились в глаза мгновенно.
Пальцы горят, я сейчас весь там на кончиках, как опытный медвежатник, подбирающий ключ к суперсекретному сейфу центрального банка. Если цвет картинки изображает то, во что жажду поверить, хоть и страшусь, то надо только...
Я сделал шаг вперед, отчетливо ощутил, как столкнулся с отражением, словно вошел на миг в темную оболочку, и тут же ощутил холод и сырость. Макушка моя уперлась в твердое, справа и слева гнутые трубы, обернулся, как ужаленный: за спиной монолитная стена из серого гранита, а на ней такое же четырехугольное зеркало, даже в такой же раме, а в нем часть комнаты, из которой я сделал шаг...
Тьфу-тьфу, сказал я себе с сильно бьющимся сердцем, вроде работает. Очень осторожно переступил обратно, здесь намного теплее и суше, постоял, привыкая к мысли, что в самом деле окно работает в обе стороны, и снова шагнул в полутьму.
Через минуту глаза привыкли достаточно, чтобы разглядеть эти багровые полосы, то ли светящаяся лента на стенах, то ли лучи, сделал еще шаг, другой, постепенно смелея. Запаховое зрение абсолютно не работает, хотя нет, работает, свои следы теперь вижу отчетливо, и мой запах начинает плыть по стерильно чистому помещению,., тепловое отказало, только обострившееся зрение дало возможность понять, что я в тесном помещении, не большем, чем грузовой лифт, никакой мебели, только стены.
Наконец я догадался поднять голову. В двух шагах зияет отверстие люка. Когда я подошел и посмотрел наверх, то труба показалась бесконечной, однако в стенку вбиты через равные промежутки простые железные скобы.
Я подпрыгнул, ухватился и, кое-как встащив себя повыше, остановился, осматриваясь. Комната, куда я вышел из башни, остается внизу, скобы ведут в бесконечность, а сами они не просто вбиты, а умело вплавлены в гранит. В то же время остается ощущение, что, несмотря на такую виртуозность, все делалось в отчаянной спешке, труба выглядит просто прожженной в скальном грунте вертикальной дырой, а скобы втыкали в гранит, как в мягкую глину, иначе бы выбрали решение попроще...
В голове хаос, но руки и ноги работают, я поднимался выше и выше, отдыхал, снова поднимался. Вниз старался не смотреть, опытные люди говорят, что вниз смотреть нельзя, голова закружится от ужаса и свалишься, потому смотрел перед собой, иногда — вверх и полз, полз, полз...
Я потерял счет времени, руки и ноги налились чугунной тяжестью, как вдруг макушка уперлась в твердое. Огромный камень, шероховатый, изъеденный язвами, песчаник или что-то родственное, мне такой не сдвинуть, закупорил трубу...
Руки и ноги стали настолько тяжелыми, что пальцы едва не разжались, как вдруг увидел справа под камнем край трубы, по которой поднимаюсь, а это значит, что камень не закупорил, а просто лежит сверху! Там уже поверхность, я чувствую сухость воздуха, его тепло, даже скобы, за которые держусь, уже не холодные, как жабы, а теплые...
— Последний шаг, — прошептал я себе, — он трудный самый...
Приподнявшись еще на ступеньку, я подставил плечи, хребет трещал, но камень в конце концов только шелохнулся. Ободренный, где и силы взялись, я влез еще на ступеньку и, скрючившись, подставил уже спину. Не страшась, что скоба вывернется под нашей общей тяжестью, я толкал и поднимал до тех пор, пока камень не сдвинулся.
В лицо ударил ослепительный свет, я заморгал и зажмурился. Под опущенными веками поплыли красные пятна на розовом фоне. Похоже, здесь яркий солнечный день... и очень жаркий.
Отдышавшись, я сумел сдвинуть камень еще чуть, так что выполз, обдирая об него одежду, извиваясь, как ящерица, отполз на пару шагов, долго лежал, отдуваясь и приходя в себя.
Во все стороны простирается земля, залитая ярким солнцем. И вся она изъедена ржавчиной. Таких камней, что закрывал вход, здесь сотни тысяч, все желтые, накаленные. Земля блестит, но это блеск упадка и запустения: в полумиле руины небольшого города, как если бы я очутился в Месопотамии или Древней Персии. Желтые камни поднимаются едва ли на высоту моего роста, а кое-где и вовсе до колена. Сохранился четкий рисунок фундаментов домов, комнат и помещений побольше, как если бы неведомая длань смахнула все выше цокольного этажа и унесла вдаль.
Камни едва не рассыпаются под своим весом, ветер и дожди разрушают их, а любителей старины либо не интересуют, либо таковых здесь нет. Под ногами пробежала невероятно быстрая ящерица, я засмотрелся на нее и едва успел уследить взглядом, как из пасти выметнулся длинный гибкий язык, захватил что-то светло-оранжевое и отправил в пасть.
По развалинам носятся еще и муравьи, я присмотрелся к их высоко поднятым над поверхностью лапам. Бегунки, пустынные бегунки, что приспособились жить без грунтовых вод, добывая ее прямо из растений, а питаются почти исключительно семенами.
Солнце напекает голову и плечи, я перевел дыхание, но сердце стучит и стучит со страхом и радостью: похоже, я на Юге! Только там такая жара, только там ящерицы бегают так быстро, как и муравьи: у них все от температуры воздуха, на холоде едва ползают.
К тому же я вошел в комнату сразу после полуночи, ну еще часа два разбирался с туннелем и шахтой, словом, сейчас наступает рассвет. .Но какой рассвет?!! Солнце в зените! Значит, я чуть ли не на другой стороне планеты.
Я поднялся, с опаской заглянул в дыру. Туннель отвесно уходит в темноту, откуда я вылез, вообще-то я отважный тип, хотя раньше о себе так никогда не думал. Но когда живешь в таком мире, где каждому вроде бы жизнь недорога, то и сам начинаешь... гм, да. Разобщечеловечиваюсь, что ли, и снова становлюсь человеком?
Камень качнулся под моим натиском, но я уперся в соседний валун, это целый каменный холм, нажал, и камень нехотя перекатился на прежнее место, наглухо закрыв собой туннель.
Я отошел на три шага, тщательно запомнил место, сделал круг, чтобы найти с любой стороны, вернулся и нацарапал обломком острого камня заметный издали крест. Не на том камне, конечно, я не такой наивный, а на соседнем. На той глыбе, в которую упирался. Ее пусть и пробуют сдвинуть, если что...
Крупный паук размером с толстую мышь затаился за камнем, я видел, как он приготовил липкое лассо, невольно остановился, заинтересовавшись началом охоты. На тропку внизу выбежал поджарый муравей, однако брюхо раздуто, просвечивает сладкий мед, паук собрался, медленно сдвинулся, нацеливаясь...
Я не успел увидеть, с такой скоростью он метнул липкую нить, но муравей задергался, забился, пытаясь освободиться. Паук длинным прыжком по высокой дуге преодолел большое расстояние, обрушившись на муравья, и начал торопливо запеленывать в кокон. Муравей, изловчившись, ухватил врага за лапу, но паук даже не обратил внимания, все равно муравей через несколько минут будет мертв...