– Собирайся. Но знай, что я аборт делать не буду!
Она еще не закончила фразу, как дверь в класс отворилась, и на пороге возникла Варвара Юрьевна. Ее сведенные к переносице брови наглядно свидетельствовали о том, что она все поняла.
Женя физически ощутил, как почва уходит из-под ног. Даже руки невольно расставил в стороны, чтобы удержать равновесие.
Варвара закрыла за собой дверь, подошла к Розе, взяла ее за плечи так, будто боялась, что девушка убежит.
– Так, дорогая моя, а ну-ка обо всем по порядку!
Тон требовательный, но взгляд мягкий, умиротворяющий.
– Я… У нас… – всхлипнула Роза. Но слезу не пустила. Психанула: – Да вам-то что?
– Как это что? Пока что я твой классный руководитель. Или ты уже забыла об этом?.. От кого ты беременна?
– Ну не от Святого же Духа!
Женя пренебрежительно скривил губы. Уж Розе-то с ее поведением никак не грозит непорочное зачатие.
– Роза, я прошу тебя, успокойся. Ничего постыдного нет в том, что ты беременна. Тебе уже семнадцать, ты уже совсем взрослая… Были времена, когда рожали в четырнадцать лет, и это считалось нормой… И еще, будь уверена, что никто о нашем разговоре не узнает. Я никому ничего не скажу. Никому…
– Кому надо, тот уже знает, – сказала Роза и бросила на Женю взгляд, который выдавал в нем виновника ее положения.
– Так, ясно… – с учительским осуждением посмотрела на него Варвара.
Жаль, что почва так и не ушла из-под его ног. А то он с радостью провалился бы сейчас сквозь землю.
– Что скажешь, Пылеев?
– Ну, не знаю…
– А я знаю. Отвечать за свои поступки нужно, вот что я тебе скажу. Любишь кататься, люби и колясочку возить…
– Он не хочет, – мотнула головой Роза.
– Хочешь не хочешь, а надо… Знаешь, Пылеев, чем мужчина от самца отличается?
– У мужчины деньги есть, а у самца нет.
– Это армянский юмор. Хотя смысл, в общем-то, правильный. Самец только оплодотворять может, а мужчина еще о детях своих заботится. А для этого, да, деньги нужно уметь зарабатывать. Вот и подумай, Пылеев, мужчина ты или самец?
Варвара хотела видеть в нем мужчину, но никак не самца. Но неужели она хочет, чтобы он женился на Розе? Неужели ей самой он не нужен?.. Ну, раз так!
– Мужчина я! И от Розы не отказываюсь. И от ребенка тоже!
Он понимал, что это говорит в нем его уязвленное самолюбие. Но слово сказано. Перед лицом Варвары. И он уже не имел права изменить ему… Но имел ли он право изменить самой Варваре? Имел. Ведь она сама подтолкнула его к этому.
– Ну что ж, слова не юноши, но мужа…
Варвара должна была понимать, что перегнула палку. Но, видимо, не понимает. Сама вычеркивает себя из его жизни, и хоть бы хны.
– А насчет аборта даже не думай, – обратилась она к Розе.
– Да я и не думаю…
А та с благодарностью смотрит на нее. Радуется, что так хорошо все складывается.
– Кстати, какой у тебя срок?
– Ну, третий месяц пошел, – чуточку смутилась Роза.
– А когда узнала?
– Да вчера у врача была…
– Понятно… – задумчиво покачала головой Варвара. – Все понятно…
И так же задумчиво посмотрела на Женю.
– Ты иди, Пылеев, а мы тут с Розой поговорим о своем, о женском…
Уходить Женя не хотел, но раз уж его выставляют за дверь… Он ушел, оставив в классе двух женщин – любимую и нелюбимую. Любимая принадлежала другому мужчине, а нелюбимая должна была стать его женой. От одной этой мысли душу скручивало в бараний рог…
1
После того памятного новогоднего боя Гульков смотрел на Женю волком. Судя по всему, готовился взять реванш. Но с тех пор как Агап взял его под свою персональную опеку, Эдик стал мало-помалу успокаиваться. В конце концов совсем успокоился. Но вот его снова прорвало.
– Ходят слухи, что кое-кто у нас на бокс положил с прибором, – едко, с плохо скрытой угрозой сказал Гульков.
Он подкараулил Женю на пути к туалету, перегородил ему путь. С ним никого не было. Но хватило его одного, чтобы произвести угнетающее впечатление. За последний год Эдик вымахал минимум на полголовы. И накачался будь здоров. Бритая голова, тяжелый подбородок, на мощной шее латунная под золото цепь. Натуральный «бык», под стать своему старшему братцу. Он был фактическим хозяином школы. Директрису нисколько не боялся, скорее наоборот, та старалась обходить его стороной.
– Кое у кого реабилитационный период, – косо посмотрел на него Женя.
Разумеется, он понимал, о ком шел разговор.
– Это после того, как морду этому кое-кому отрихтовали? – ухмыльнулся Гульков.
– Это после того, как он выиграл бой нокаутом.
– Ну, не знаю, выиграл он или нет, но очко у него точно сыграло… Есть человек, которому это очень не нравится.
– Этот ты про Трехина?
– Бери выше.
– Значит, Агап.
– Для тебя он – Игорь Васильевич.
– А для тебя?
– А для меня он – босс… Короче, расклад такой: или ты возвращаешься на ринг, или твой реабилитационный период будет тянуться до пенсии. Если, конечно, доживешь до нее…
Всем своим видом Гульков давал понять, что будет только рад, если Женя откажется от бокса. Тогда у него появится «законная» возможность свести с ним счеты. И вряд ли это будет бой один на один. Скорее всего, зажмут его где-нибудь в темном углу и толпой забьют до смерти. А может быть, просто застрелят. Гульков будет только рад самолично нажать на спусковой крючок.
– Я подумаю.
– Думай, думай. Три дня у тебя есть. А потом…
Эдик убрался, но на обратном пути Женя нарвался на Розу. Видеть ее не хотелось.
– Чего ты такой кислый?
Она смотрела на него с подозрением. На свой счет его кислую физиономию принимает. В общем-то, правильно. Но уж лучше перевести стрелки на другую причину.
– Да проблемы у меня, – уныло глянул на нее Женя. – С Гульковым проблемы… С Трехиным… С Агапом, наконец… Требуют моего возвращения на ринг…
– А если нет?
– Тогда кранты. С Агапом шутки плохи. И с его псом Гульковым тоже.
– Да, с ними лучше не связываться. И что ты собираешься делать?
– Не знаю… У меня на размышление три дня.
– Давай думать вместе.
– Ну, давай…
Разговор продолжился после занятий. Роза потянула его к себе домой. Он же теперь ей вроде как муж… Тоска зеленая.