– Не надо… У меня деньги есть… – раздавленный, залепетал Шажков. – Там две тысячи.
– Где там?
– В тайнике. В гараже. Там еще и оружие. Три пистолета, автомат. Хотите, прокурору меня сдайте. Только не убивайте.
– Прокурору, говоришь… С оружием, да?
– Да, да…
– Ладно, поехали к тебе в гараж. Глянем, что у тебя за стволы.
В гараже у Шажкова и в самом деле обнаружился тайник. В нем две тысячи долларов и четыре единицы оружия. Новенький автомат «ВАЛ» – спецназовский вариант, пистолет «Гюрза» и два «ПММ». Боеприпасы в комплекте.
Можно было и не спрашивать, откуда оружие. Случалось, на блокпостах задерживали целые партии. Ну а там, где пожива, там всегда найдутся стервятники.
– Да, за стволы тебя конкретно за жабры возьмут, – вслух рассудил Юра. – Лет десять впаяют, как пить дать. Ну что ж, пиши заявление, иуда!
Мальцов заставил Шажкова признаться во всех своих грехах и написать письмо на имя военного прокурора. Это было не только признательное, но и покаянное письмо. Шажков очень сожалел о том, что по его вине погиб рядовой Достов.
Письмо диктовал Мальцов. Про оружие он не сказал ни слова. И скоро Женя понял, почему…
– Ну вот и все!
Юра взял объяснение, аккуратно оторвал титульную часть. Получилась покаянная записка.
– Ну что, Женя, возьмем грех на душу? – спросил он.
И со всей силы ударил Шажкова под дых. Пока тот приходил в себя, наполнил кружку водой, растолок в ней несколько таблеток и влил раствор ему в глотку. Через полчаса Шажков спал как убитый.
– Извини, замполит, но по этой земле тебе больше не ходить.
Тело сунули в машину на водительское сиденье. Тщательно закупорили все щели в гараже. Протерли все поверхности, к которым могли прикасаться пальцами. Завели машину и покинули гараж. Деньги и оружие забрали с собой. Зато оставили покаянную записку…
2
Этого момента Женька ждал больше двух лет. И вот наконец свершилось. Пусть и под конвоем, Варвара пришла к нему, в комнату для долговременных свиданий. И поверить невозможно, что это происходит наяву…
Она почти не изменилась. Такая же красивая. Такая же стройная, подтянутая. И одета хорошо. Модная юбка, кофточка, туфли на среднем каблуке. На шее бусы под жемчуг, сережки на ушах… Видно, что она готовилась к свиданию. Видно, что ужом вывернулась, чтобы выглядеть на все сто… Но, как ни старалась она, печать, которую накладывает пребывание в неволе, скрыть было невозможно. Так ржавчина с арматуры проступает на свежих обоях, наклеенных на плохо оштукатуренную стену. Чтобы уничтожить эту печать, нужно время. И провести его нужно на свободе. А Варваре еще почти четыре года сидеть…
Женя дождался, когда за ней закроется дверь. Только тогда сделал шаг ей навстречу. Прежде чем обнять, успел заметить, как дернулась у нее щека.
– Варвара, любимая!
От нее вкусно пахло духами. Но это чьи-то чужие духи. Зато Варвара своя, родная… «Или чужая?» Вопрос этот мелькнул где-то в глубине сознания. И тут же исчез. Как будто рыба чешуей блеснула и легла на дно.
Крамольная мысль погасла. Но что-то мешало Жене поцеловать Варвару в губы. Что-то сдерживало…
– Соскучился? – хватая ртом воздух, спросила она.
– Да, очень…
Он до смерти по ней соскучился… И нет уже никаких тормозов. Ничто не держит его… Он жадно поймал ее губы. Все тот же сладкий вкус, все та же свежесть… Ничего не изменилось. Ничего…
Она с трудом оторвалась от него.
– Дай дух перевести.
Но Женя уже не мог остановиться… В плену он каждую ночь засыпал с мыслью о ней. Представлял, как нежно обнимет Варвару после долгой разлуки, как будет вдыхать запах ее волос и кожи, как будет наслаждаться, слушая ее голос. И на свободе он думал о том же. А еще он очень хотел Варвару. Очень-очень. Но сначала должен был отбушевать ураган страстей, чтобы затем мог подуть ласковый нежный ветерок. Может, это неправильно. Но по-другому Женя сейчас не мог…
– Тише, сумасшедший!
Варвара предпринимала слабые попытки угомонить его. Но Женя был неумолим. Он уже приготовился к бою. До вторжения оставались считаные секунды.
– Не надо шуме-е… О-ох!..
Ее слова утонули в сладкозвучном стоне. Песня любви под аккомпанемент до ужаса скрипучей кровати…
Дух Варвара смогла перевести лишь после того, как перестала скрипеть кровать. Женя укрыл ее одеялом. О себе тоже не забыл. Прохладно в комнате. А в обнимку с любимой женой да под одеялом – так здорово!
Подул нежный, ласковый ветерок.
– Ты самая лучшая… Ты самая любимая…
В ответ – неожиданно резкий порыв.
– А может, уже не любимая? – спросила она и с тревогой посмотрела на него.
– Чтобы я больше не слышал от тебя таких глупостей, – нахмурился он.
– А если я хочу знать?.. Женя, мне уже двадцать шесть лет. Из них я уже третий год в заключении…
– Зачем ты мне это говоришь? Я это и без тебя знаю. Как знаю, что я очень тебя люблю. А то, что ты в заключении, так я сам почти год был в плену. А это еще похлеще, поверь мне.
– Да, мне твоя мама говорила. Мы вместе с ней плакали, вот здесь… Нет, не в этой, в другой комнате.
Женя знал, что мама ездила к Варваре. Маргариту возила. Его как раз тогда в московский госпиталь положили. Сам он тогда, увы, приехать не мог.
– Моя мама любит тебя.
– Не знаю, любит или нет, но понимает. И отец твой понимает. Это меня и пугает. Слишком все хорошо. Так не бывает. Мне кажется, что ты меня разлюбишь. Посмотришь на меня такую и разлюбишь.
– Даже не мечтай! Люблю я тебя. Это навсегда.
– Пообещай!
– Клянусь.
– Верю… Страшно мне, Женька, очень страшно.
– Кстати, Маргаритка тебе привет передавала! – Женя знал, как перевести разговор в другое русло. Варвара вмиг забыла о своих печалях. Жадно схватила фотографии, которые привез с собой Женя. Маргарите уже скоро два годика будет. Смышленая девчонка. Умница, красавица. Женя был от нее без ума.
– Мне кажется, что Любовь Андреевна очень привязана к Маргарите, – забеспокоилась вдруг Варвара.
– Да, мама очень ее любит. Но ее же невозможно не любить…
– Да, но а если она не отдаст мне Маргариту?
– Ну, если ты меня бросишь, то не отдаст, – улыбнулся Женя.
– Я?! Тебя?! Издеваешься?
– Ну мало ли, загуляешь здесь с кем-нибудь.
– С кем?! С бабами?! – фыркнула она. – Я в такие игры не играю.
– А солдатик на вышке?
– У меня есть только один солдатик… – она крепко прижалась к нему.