– У меня такая сильная женская энергетика! – говорила в таких случаях Наталья Ивановна. – С этим остается только смириться!
У мамы в свой первый визит тетя Наташа сломала блендер, любимый, верный, пусть и старый, который не выдержал испытания ватрушками. А дяде Боре телефон и вовсе не был нужен. Все контакты взяла на себя супруга, да и он предпочитал эпистолярный жанр.
– Найдемся. Это же аэропорт, – отмахнулась мама, будто речь шла о сельпо в деревне.
Я хотел ей сказать, что аэропорт – очень большое здание, многоэтажное и многолюдное, но промолчал.
Тем более что в этот момент раздался крик папы:
– Где наши паспорта? Куда я их положил?
Мама, с точки зрения папы, должна знать не только где хранятся все вещи в доме, но и догадываться о том, куда папа положил свои собственные документы, ключи, очки, часы и тапочки. Да, к тапочкам у папы особенные претензии – мама выставляет их в коридоре, ставит их рядом с кроватью, но папа все равно кричит: «Где мои тапочки?»
Однажды на прогулке в парке папа потерял Симу.
– Где Сима? Маша, куда убежала Сима? – переживал папа.
Сима в это время сидела на плечах у папы и разглядывала веточки. Мама даже не засмеялась: все-таки ребенок на плечах – это не тапочки под носом.
Впрочем, паспорта были куда более серьезной потерей, чем тапочки и даже Сима. Особенно накануне отъезда.
– Посмотри в ящиках стола! – крикнула мама, не отрываясь от коробок.
– Уже смотрел! – Папа впал в панику. – Наверное, ты их упаковала!
Тут заволновалась мама. В принципе она могла упаковать паспорта в одну из многочисленных коробок, но ни за что бы не вспомнила, в какую именно. Тем более что почти все они были только что замотаны скотчем.
Папа метался по квартире, а мама с недоумением разглядывала собственные надписи, пытаясь разгадать зашифрованные аббревиатуры.
– Вот здесь что написано? – спросил папа, разглядывая одну из коробок. – «Зайдомнекант» – это на каком языке?
– Заячий домик, не кантовать! – ответила мама.
Домик – это любимая Симина игрушка, где живет заячье семейство со своим многочисленным скарбом – кроватями, столами, шкафами и даже чашками. У зайцев добра скопилось не меньше, чем у нас.
– Паспортов здесь точно нет, – сказала мама.
– А где они? – воскликнул папа.
– Давай сядем и вспомним, что мы делали, – предложила мама.
– Что мы делали? Упаковали весь дом в коробки! По твоей инициативе. И едем не пойми куда. Только у нас паспортов нет! А если у нас нет паспортов, то мы никуда не едем!
Весь вечер мы ходили по дому, как грибники по лесу – смотрели под ноги, заглядывали в незапакованные коробки, открывали шкафы и ящики. Нашли Симины детские игрушки – для младенцев, которые мама решила «отдать в добрые руки», а Сима спрятала от добрых рук подальше. Нашли мамин детский фотоальбом, который она немедленно принялась разглядывать. Я нашел телескоп и микроскоп, а Сима нашла мамины платки и палантины, считавшиеся уже упакованными. Папа уже просто нарезал круги по квартире и нервничал. Мне кажется, он прошел километров десять, кружа по комнатам.
– Так, надо подумать. – Маме надоели бессмысленные поиски. – Ты мог положить паспорта только в книжный шкаф или в стол. Потому что все остальное я уже выгрузила и проверила. И ты должен вспомнить, в чем были паспорта – в конверте, в пакете или просто так.
– В конверте, сереньком таком, – понуро ответил папа, подходя к книжному шкафу.
– Вот они! Нашел! – вдруг закричал он.
Паспорта папа спрятал в самое надежное, как ему казалось, место в доме. Туда, где он непременно бы их нашел. Серый конверт лежал в книге Набокова, которая лежала поверх всех остальных книг.
– Почему именно в Набокове? – удивилась мама.
Она представила себе, как перетряхивает все книги из шкафа, и ей стало нехорошо.
– Не знаю, – признался папа, – про Набокова я не мог забыть. Это же очевидно.
– Что очевидно? Паспорта должны храниться в книге Набокова? Почему не Хемингуэя или Драйзера? Или не в детской энциклопедии? Пушкин? Лермонтов? Толстой?
– Нет, Набоков больше подходит… – настаивал папа.
Зачем-то мама организовала погрузку так: одна машина должна была отправляться на склад, другая – с нами – в аэропорт. Мама металась между грузчиками, папа таскал вниз чемоданы, а мы с Симой мешались под ногами.
– Все! Сели! – вдруг закричала мама.
Сели все – и мы, и даже грузчики.
Минуту мы сидели в полной тишине, ожидая очередной маминой команды.
– Все, первой встает Сима, потом Вася, потом все остальные! – распорядилась мама.
– Почему? – Я не мог понять логику такой очередности.
– Примета такая, – ответила мама.
Мне кажется, мы уехали чудом. И не без помощи святого Спиридона, который благополучно доставил нас в аэропорт на микроавтобусе.
– Дашуля! Даша! Девочка моя любимая! Стасик! Лидочка! Даша! Даша!!!
Этот крик мы услышали почти сразу, как только вошли в здание аэропорта.
– Зачем так кричать? Есть же телефоны! – поморщилась мама, которая всегда отличалась чувствительностью к громким звукам. – Люди совсем стали странные. Орут, все орут…
Но женщина продолжала кричать.
– По-моему, она бежит к нам, – сказал я.
– Не говори глупости, – отрезала мама.
Но женщина продолжала кричать и замолкла только после того, как стиснула маму в объятиях.
– Дашуля! Ты меня не слышишь, что ли? Кричу, кричу! Лидочка! Стасик! Золотые мои! Родные! – Тетка в огромной пляжной шляпе накинулась на мою сестру, а потом на меня. Папа спрятался за спиной у мамы и отгородился чемоданами.
– Вы кто? – уточнила мама, пытаясь разглядеть лицо женщины под шляпой.
– Как кто? – опешила женщина.
– Я не Даша. А они – не Стасик и Лидочка, – строго сказала мама.
– Как это? – удивилась женщина.
– Вот так, – ответила мама.
– И что же мне делать? – Женщина отшатнулась, как будто мама сообщила ей, что она может подхватить от нас свиной грипп или лихорадку Эбола.
– Не знаю, – ответила мама, – обратитесь в отдел информации.
– Вы куда летите? – строго спросила женщина.
– Простите, а вам какое дело? – Мама начала нервничать.
– Куда? – Женщина пробуравила маму взглядом.
– В Керкиру, – сказал я.
– Нет, – женщина охнула, – ошиблась. А нам надо на Корфу. Что же делать? Но ведь так похожи… Не понимаю. И родинка у мальчика. Я же помню, что у мальчика была родинка! И девочка… Все сходится. – Женщина сняла шляпу и начала обмахиваться ею, как веером.