– До этого вы, пока метались то к Барбароссе, го к Гиллеберду, не думали?
– Нет.
– А как же… Я отмахнулся:
– Решать возникающие прямо перед носом задачи – это не значит думать.
– Гм, – проговорил он, глаза его странно блеснули, – а что такое думать в вашей трактовке? О душе?
– И это тоже, – ответил я мирно. – Все это время я пер напролом вперед и вперед. Это не секрет, хотя не люблю о таком трепать языком направо и налево: я хочу на Юг, хочу видеть его диковины. Потому как-то не замечал… вернее, не слишком обращал внимания на то, что приобрел по дороге, что потерял, что изменил и что изменилось во мне самом…
Он поерзал в кресле, наклонился вперед и с явным удовольствием спросил:
– Не значит ли это, что теперь ухватили настолько большой кус, что решили… так сказать, освоить? И для такого прибыльного дела отказаться от вашей навязчивой идеи?
Я прожевал мясо, понял, что хорошо перекусил еще у Найтингейла, выбрал пирог побелее и разломил пополам.
– Нет, от идеи не откажусь, но и доверившихся мне людей бросить, даже можно сказать – кинуть, как-то… нехорошо. Понимаете, сэр Альбрехт, никогда раньше мне столько людей не выражало полное и даже, черти б их побрали, доверие! Я вообще из такого мира, где никто никому не верит. Разве что детишки, что еще не обожглись… И вот теперь такое! Для меня это непривычно, тягостно, неспокойно и как-то нехорошо. Проще всего отмахнуться от всех и… дуть по своим делам, но что-то мешает. Какую-то болезнь я все-таки здесь подхватил.
Он кивнул, взгляд цепкий, и спросил деловито:
– Значит ли это, что вы останетесь в Армландии гроссграфом?
Я сказал с тоской:
– Еще я ненавижу вас, сэр Альбрехт, за умение видеть мой следующий шаг. На три шага, конечно, вам не дано, но другие и на один не видят. И еще задаете точные вопросы, что опять же не ндравится…
Он равнодушно пропустил это мимо ушей.
– Так остаетесь?
– На какое-то время, – ответил я нехотя.
– На какое?
– Не знаю, – ответил я честно. – Но раз уж в моих руках какая-то власть над целым регионом, то будет не совсем хорошо, если ничего не сделаю, чтобы не улучшить… гм, даже не знаю пока, что улучшить. Как собака – чувствую, но сказать не могу. Благосостояние? Экономику? Тут все так запущено, что надо собрать немало умных голов, чтобы совместно решили…
Он поинтересовался с непонятной интонацией:
– Совет лордов?
Я запнулся, но в его глазах прочел нечто такое, что решился сказать откровенно:
– Сэр Альбрехт, вы из этих лордов самый умный… нет-нет, это не комплимент, вы это и сами знаете. Но остальные лорды, люди отважные, смелые, верные и вообще замечательные во всех отношениях – в отношении лисьей хитрости вам в подметки не годятся. Так что, извините, вам придется не слишком обращать внимание на титулы в совете, который я начну собирать.
Он широко улыбнулся:
– Сэр Ричард, я нисколько не оскорблен. Более того, мне самому интереснее общаться с управляющим замком, даже с деревенскими старостами. Среди них попадаются настоящие мудрецы! Вы брякнули весьма здравую мысль, которую даже не заметили…
– Какую? – спросил я сердито.
– Что в мирное время должны править совсем другие люди, – пояснил он невозмутимо. – На войне нужны суровые военачальники, умеющие послать отряд на смерть, чтобы выиграть битву, а в мирное время важен человек, который навяжет соседу шерсть Йоркских овец по цене брабантских. Увы, у нас пока не так. Сэр Ричард, вам состав такого совета лучше не оглашать публично. Пусть вашими советниками официально остаются знатнейшие лорды Армландии. А неофициально общаться можете с кем угодно… Как я понял, у вас что-то экстраординарное?
– Даже очень, – ответил я. – Вы сидите как-то неудобно, барон! Располагайтесь так, чтобы не выпасть. Я еще не все сказал.
Он в самом деле умостился поудобнее, в глазах жадный интерес, спросил живо:
– Догадываюсь, на этот раз нанесли визит в королевство Шателлен?
– Точно.
– К самому королю Найтингейлу?
– Угадали.
– И, – сказал он, – снова какой-то договор о ненападении?
– Плюс торговый, – добавил я. – Но, как вы понимаете, я не стал бы возиться с этими договорами просто ради безопасности. У всех своих дел столько, что я не жду прямого вторжения даже от Гиллеберда.
Он насторожился.
– Что вы задумали, сэр Ричард?
– Реформы, – ответил я несчастным голосом.
За дверьми послышался топот, звон железа, громкие голоса. Дверь приоткрылась, мы увидели голову сэра Растера с выпученными глазами.
– Сэр Ричард?.. – ахнул он. – Да когда же вы?.. Да как же…
Я вздохнул, поднялся.
– Сэр Альбрехт, пора идти отбывать повинность за праздничным столом. Сэр Растер, счастлив видеть вас в таком добром здравии!.. Что-то вы все худеете…
Сэр Растер захохотал громогласно:
– Ну да, скоро ни в одни двери не пройду!.. А зима только началась!
– Сколько той зимы, – утешил я его же словами.
В коридоре уже толпятся рыцари, узнавшие от слуг, что сюзерен вернулся. Я попал в их руки, шлепки по плечам, мы же боевое братство, затем все переместилось за столы. Слуги сменили скатерть вместе с посудой, и началось пиршество, что через пять веков будет называться военным советом, совещанием и уточнением планов.
Я рассказывал про торговый договор с Найтингейлом, про рудники, но меня все спрашивали про крепость в Орочьем Лесу, о странных рыцарях, перебрали всех героев, но не вспомнили никакого Арагна, послали за Миркусом, чтобы поискал в старых книгах.
Сэр Растер, воодушевившись, потреблял вино, как водяная мельница, и с Митчелом наперебой строили планы, как вторгнуться в Орочий Лес и взять приступом крепость орков. Макс все выспрашивал насчет Гиллеберда, слишком амбициозный у нас сосед, сэр Альбрехт помалкивал, но я видел в его глазах вопрос: не слишком ли рано подписан договор с Найтингейлом? И Орочий Лес пока что непроходим, и лорды к торговле с другим королевством не готовы…
Я поднялся.
– Продолжайте без меня, – сказал я властно. – Нет-нет, не могу! Я с ног валюсь. Как, по-вашему, это легко – весь день в седле зимой?.. Буду отсыпаться трое суток.
Меня проводили сдержанным гулом понимания, сэр Растер браво заверил вдогонку, что пока я буду почивать, они тут за столом разработают подробный план кампании супротив орков, огров и всех, кто смеет незаконно проживать в том Лесу.
В дверях я остановился.
– Кстати… Мечи тех рыцарей пусть посмотрит Миркус. Если ничего в них опасного, то они ваши…