– Я бы на всякий случай, – проговорил король, и мы сразу умолкли, – советовал в Черро тоже не задерживаться возле причала. И тогда вас в самом деле не отыщут… А местным магам, если они есть, вы не интересны.
Эльрих вставил с кривой усмешкой:
– Пока сэра Ричарда не узнали.
Король кивнул.
– Хотя бы так.
Эльрих хмурился, в сомнении качал головой, но с королем спорить не решался. Судя по его виду, он с удовольствием выгнал бы меня из дворца прямо сейчас.
Вернувшись в свои покои, я выглянул в окно, ночь уже на второй половине, мне осталось часов пять-шесть, вряд ли больше, а потом ищи ветра в чистом поле Черро.
Я сказал себе, что чувствую тревогу, лишь потому надеваю доспехи, хотя на самом деле от липкого страха холодеют внутренности. С демонами иметь дело не приходилось, разве что с элементалем, да и то удалось договориться, иначе бы стер меня в порошок. К тому же элементаль – не демон, а эти парни из ада посерьезнее…
Доспехи у меня как раз не магические. И меч не магический. Как раз наоборот. Ариант стал святым, всю жизнь сражаясь с колдунами и демонами. Доспехи то ли изначально создавались святыми отцами для противодействия магии, то ли в процессе борьбы обрели нужные для святого воина свойства, но магия им нипочем. Как, кстати, и для меча Арианта.
Доспехи скрыли меня с головы до ног, я запер дверь и поставил стул посреди комнаты.
Напряжение и надвигающуюся опасность я ощутил, как животные ощущают приближение землетрясения. Видимо, что-то происходит, если за полчаса до первых толчков из домов, что обрушатся, выбегают, захватив вещи, тараканы, муравьи, сверчки…
Я повернулся к стене и вперил взгляд в прекрасный гобелен, изображающий сцену с Амуром и Психеей. По ту сторону гобелена стена из гранитных блоков, да еще на немалой высоте, однако через пару минут оттуда, прямо из гобелена, вышел человек среднего роста, в плаще с капюшоном, что закрывает лицо до подбородка, пугающе спокойный и невозмутимый.
Я ощутил импульс встать, но озлился на себя и заставил сидеть, как сидел. Во-первых, я хозяин, а он непрошеный гость, во-вторых, я же маркиз, а он все-таки простолюдин, какой бы чертовщиной ни овладел.
Он остановился, руки смиренно скрещены на груди, из широких рукавов торчат худые бледные кисти с тонкими пальцами. Я чувствовал его удивление и беспокойство, с таким поведением он еще не сталкивался, наконец он заговорил глубоким голосом, непривычным для человека его сложения:
– Смертный…
– Все смертны, – ответил я.
Капюшон приподнялся, открывая худое аскетичное лицо с запавшими глазами.
– Кто ты? – спросил он. – Как посмел противиться воле мудрых и великих магов?
Я возразил, не поднимаясь со стула:
– Над всеми нами есть одна только воля. Чья, догадайся с трех раз. А твой маг мог бы пригласить вежливее. И я бы пошел. Я человек любопытный…
– Великий маг отдает приказы, – отрезал он. В пещерах глаз зажглись злые искры, наконец уловил, что я сижу, а он стоит, как провинившийся слуга перед хозяином. – А ты…
– А я приказы не принимаю от неизвестных, – ответил я. – Давай учись говорить вежливо. Ну?
Его лицо искривилось в злой гримасе.
– Ты пойдешь! Но не по своей воле.
– Что ж, – ответил я уже озлобленно, – попробуй заставь.
Лицо его перекашивалось все больше, я напрягся, это уже не гримаса, а жуткая судорога, рот расширился еще, брови сдвинулись, образуя мощные выступы, что превратились в костяные надолбы. Зубы во рту удлинились.
– Ну, – сказал я и неторопливо поднялся, – рожами меня не испугаешь.
Он моментально исчез, я не успел переключиться на тепловое, как незримые сильные руки сдавили мне запястья, а жаркое дыхание я ощутил за спиной. Я нагнулся, сильно саданул ногой назад, надеясь попасть в промежность, но ударил в голень, что само по себе тоже болезненно.
За спиной раздался звериный рев, хватка на руках ослабела. Я вырвался и, отпрыгнув, выхватил меч. Комната обрела причудливые очертания, самым ярким местом стали свечи, да еще в двух шагах с пола поднялась багровая фигура и, перестав реветь, даже дыхание задержала и начала приближаться ко мне с вытянутыми руками, нацелившись ухватить за горло.
Я до последнего мгновения смотрел в сторону, держа фигуру мага лишь краем глаза. Пальцы его почти коснулись меня, когда я как можно быстрее рубанул сверху вниз. Меч на миг ощутил сопротивление, на пол упали две срубленные по локоть руки.
От ужаса и боли маг стал видимым, он вопил и смотрел, как пальцы на полу еще сжимаются на невидимом горле. Из обрубков рук брызнули темно-красные струи.
Я вернул себе нормальное зрение и, оставаясь с мечом наготове, посоветовал:
– Останови кровь, дурак! Если не умеешь – помрешь.
Он забормотал заклятия, кровь течь перестала вовсе, на обрубках жуткие раны затянуло розовым мясом.
– Ну вот, получилось, – одобрил я. – Что-то да умеешь, хоть и дурак…
– Ты… ты…
– Свинья, – ответил я брезгливо. – Незнакомым людям не тыкают. Ладно, топай, дурак, к хозяину. Может, отрастит твои клешни… Я добрый до дурости, видишь? Надо бы прибить, а я размилосердствовался… К дождю, наверное…
Он попятился, не сводя с меня взгляда. Уже не к стене, а к двери, но остановился, забормотал. В комнате возник вихрь, закружился. Маг вступил в его середину, взлетели подхваченные ветром одежды, а капюшон залопотал, как флажок. Мага подхватило, словно сорванный с дерева листок, через мгновение все исчезло.
Я вложил меч в ножны, перевязь повесил на стену и, открыв дверь, крикнул стражникам, чтобы прислали слуг. С мокрыми тряпками. А то я все развлекаюсь, развлекаюсь, теперь хорошо бы затереть кровь и убрать всякие отрубленные клешни.
Стражи боязливо заглядывали в дверной проем, бледнели, шептали заклятия, хватались за амулеты.
– Ваша милость, ну и развлечения у вас! – пролепетал самый смелый.
– А если танцевать не умею? – возразил я.
– Это у вас там на полу… что?
– Он танцевал еще хуже, – сказал я.
Старший страж схватился за голову.
– Меня сошлют в Черро!.. Как я мог пропустить?
Я сказал успокаивающе:
– Гад прошел сквозь стену, вы ничего не могли сделать.
Он возразил со стоном:
– У нас амулеты и против таких!.. Почему мы не заметили?
– Применил что-то мощнее, – объяснил я. – Думаете, вот так вам маги дадут против себя оружие?
Слуги прибежали с мокрыми тряпками и тазиком с водой, тоже оцепенели, прикипели испуганными взглядами к отрубленным по локоть рукам в луже крови. Стражи впихнули их в комнату, те кое-как дрожащими руками вымыли пол и стерли красные брызги со стены. Отрубленное боязливо сложили в таз и унесли, держа далеко перед собой и отворачивая лица.