А потом за спиной у меня сказали: «Ну что, пробрался?» И я уронил фонарик.
— Ты такой проницательный! Прямо до позеленения. Посмотри, я там со спины не позеленел?
— Главное — не покраснеть, — улыбнулся Перец. — И вообще, давай ка отойдем, он не любит шума и света.
— Кто? — тупо спросил я.
— Тьма. Я его так назвал.
Перец вытащил нож, провел лезвием по тыльной стороне ладони. Показалась кровь. Перец поднял руку, дождался, пока на конце пальца не скопится заметная капля, занес руку над ящиком, уронил кровь в круглое отверстие.
Ящик дрогнул. Затем из него послышалось шипенье, и в Дырочку выскочил черный раздвоенный язык. Я шагнул назад.
Это будет воистину бич божий! — Перец умиленно смотрел на ящик. — Больше чем бич божий — это будет сама смерть со шедшая! Он споет свою песню, и станет тишина!
Я смотрел на Перца. Всерьез. Это он всерьез все. Лечить. А еще лучше изолировать. Интересно, он всегда был таким психом или стал под влиянием внешней среды?
— Огонь заполнит небо и падет на землю и не будет никого больше. И вода станет кровью, и захлебнутся они кровью! С ума сойдут от крови! А потом нервы у них не выдержат и будет первый пуск! И будет ответный удар! И воды станут горьки! И чертов мир сломает хребет! Развалится, взорвется, сгорит! Ивашка будет бежать, а я буду травить его как бешеную крысу!
Не, лучше не лечить, лучше изолировать. Насколько я понял, Ивашка — это и есть Ван Холл. Тогда первый удар — это звезда полынь. Апокалипсис, краткое содержание. Если я не ошибался, дальше по плану должно было быть затмение звезд и разверзание земли. Но то ли Перец был не очень хорошо знаком с первоисточником, то ли уже подустал, на звезде полыни он остановился.
— Я заставлю его сожрать собственный хвост, — устало сказал он. — За все, что он со мной сделал.
Я подумал, что сейчас Перец в соответствии с канонами жанра скажет, что Ван Холл превратил его в чудовище, а раньше он был такой добрый и пушистый… Но Перец ничего такого не сказал.
— С Ван Холлом, конечно, следует разобраться, — согласился я. — Но стоит ли из за этого уничтожать мир?
— Плевать на мир, — ответил Перец. — Мир плевал на меня, мне плевать на мир. Куда смотрел мир, когда меня бросали в лабиринт с анакондами?
Говорил он совершенно спокойно, даже равнодушно.
— Ван Холл, это — не весь еще мир, — сказал я.
Это я сказал, потому что я успокоился. Я стал спокойнее из за мороза. И вообще. Стал спокойнее я. Спокойнее.
А старина Перец вот не успокоился. Не давали ему спать эти анаконды.
— А ты чего так мир защищаешь? — Перец злобно уставился на меня. — Где был твой мир, когда тебе в кровь золотых рыбок запускали? Я буду пинать этот поганый мир в задницу! Я за загривок его и в помои! В помои! Как они меня!
Мне трудно было с ним спорить. В чем то я был с ним даже согласен, иногда мир на самом деле нужно наказать за его равнодушие. Потому что равнодушие и сон приводят к страшным вещам.
Но я все же предложил:
— Все таки, может, по другому как то? С Ван Холлом?
— По–другому нельзя, — покачал головой Перец. — По–другому его не взять.
— Можно взять, — возразил я.
— Нельзя, — сказал Перец твердо. — Я пробовал. Он не ночует два раза в одном месте! Он окружил себя охраной! Он почти уже восстановил эту вашу дурацкую Установку! Пока он запускает сюда листовки и пистолетики, а скоро сбросит очередного киллера.
— И что?
— А что, если это он бросит сюда бомбу? Не листовки с ценой за мою голову, а бомбу? Ты понимаешь, что это будет все? Конец это будет…
Перец вытянул меч. Сделал несколько движений перед моим носом, несколько выпадов.
— Это все… — сказал грустно Перец. — Я не хочу, чтобы было все…
Перец принялся фехтовать.
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое, раз и навсегда. Ты это понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я. — Покой. Тишина, беруши. Это все хорошо. Чем ты хочешь его накормить?
— И ваша Установка — это еще куда ни шло… Что на других базах толком неизвестно, а там могут быть страшные вещи. Если с проектом «Двина» еще как то ясно…
— Что ясно? — спросил я. — Может, все таки скажешь?
Перец поглядел на меня оценивающе.
— Теперь скажу, — усмехнулся он. — Теперь чего уж… Проект «Двина» — это мы с тобой. Вернее, ты. Ты и эта ваша
Сирень.
Перец поглядел, произвело ли это на меня впечатление. Я слушал. Равнодушно. По возможности. Перец рассказывал:
— Если научно — репликация и трансформация биологических объектов. Это когда берут геккона — такую маленькую–маленькую ящерку. И в хвостик ей вставляют жало от скорпиона. Это когда берут одного мальчика, а получается два мальчика, это когда берут одну девочку, а получается две девочки.
Я слушал.
— Проект «Двина» занимался производством чудных тварей, — Перец покачал головой. — Неоморфов клепают, Ван Холл такое любит. Склепал нашего нового друга Застенкера… А заодно произвел красивую девочку по имени Сирень. И умного мальчика по имени… Имя ему он не придумал, почему то.
Я ждал чего то подобного. И не особенно расстроился, когда услышал. Почесал голову, там, где у меня шрам был.
— Почему «Двина»? — спросил я.
— Что?
— Почему «Двина»? — спросил я еще раз.
— Не знаю, — пожал плечами Перец. — А тебе какая разница?
— Интересно.
— Наверное, потому, что Полоцк находится на Двине.
Ну, понятно, подумал я. Полоцк на Двине, ага, а самым известным полоцким князем был Всеслав Брячиславич, личность темная. Умел превращаться в волка. Интересная логика. У Перца, само собой.
— Ну что, приятно? — спросил Перец.
— Что приятно?
— Приятно быть никем?
Я опять промолчал, я понимал, что волноваться не следует. От волнения трясутся руки, а руки мне пригодятся. Скоро.
— Впрочем, можешь не особо расстраиваться, — сказал Перец. — Проект «Двина»… Я всю эту вашу Двину перегорожу, я ее заболочу! Спалю ее на фиг!
Перец погрозил мечом в небо, то есть в потолок.
— Заболочу вашу «Двину», тина будет… А потом возьмусь за «Бросок»… Ты знаешь, что такое проект «Бросок»?
Я не знал, что такое проект «Бросок».
— И я тоже не знаю. И не знаю, что такое проект «Ось». Вернее, я знаю — это гадость и дрянь. А «Пчелиного Волка» и «Двины» мне уже выше крыши. А про «Двери» я уже и не вспоминаю, во где мне ваши «Двери»…
Перец приложил меч к горлу.