Все-таки, хоть и уродливый ублюдок, но не мое это дело - резать младенцев. Но Самаэль прав, правитель должен быть способен принимать неприятные решения, что значит на простом языке: влезать в говно даже не до колено, а по грудь или по горло, а то и губами это самое зачерпнуть… А руки у политика так и вовсе всегда по локоть в крови. Да, сам в говне, а руки в крови.
Я прикоснулся острием ножа к его шее, где-то здесь сонная артерия. Если ее перехватить, человек почти сразу теряет сознание от потери крови. Умирает уже в бессознательном состоянии, без мучений. А у этого какие могут быть мучения, он же вообще ничего еще не понимает…
Наконец отыскал, это у взрослых артерия прощупывается легко, даже визуально можно обнаружить, а у младенца все скрыто детским нежным жирком…
Он посмотрел на меня бессмысленными голубыми глазами и вдруг широко улыбнулся беззубым ртом. Ручки забили по воздуху, словно просился ко мне.
Сердце стучит все чаще, но я, напротив, застываю, будто превращаюсь в ледяную сосульку. Нож злобно поблескивает в ладони, искорки спрыгивают на шею младенца, отмечая пунктиром, где надо быстро и легко провести острейшим лезвием. Всего одно движение. Легкое, почти невесомое.
Пальцы заставляют его опуститься и прорезать нежную кожу, достаточно чуть-чуть нажать, дальше сам войдет, кровь хлынет тугой струей, жаркая и горячая, но мышцы руки свело судорогой, я никак не мог заставить ее опуститься и сделать то, ради чего пришел.
В креслах началось шевеление, члены Совета медленно поворачивали головы и смотрели друг на друга, переводили взгляды на меня снова.
Я приложил острие ножа к шее младенца. Он снова улыбнулся, глаза голубые, как у дешевой куклы, бессмысленные, еще ни черта не понимает, только чувствует исходящее от меня тепло, а это значит, я возьму на руки, прижму к себе, будет еще теплее и защищеннее.
- Да чтоб ты сдох, - пробурчал я зло.
Рука моя с силой нажала на рукоять ножа. Лезвие пропороло горло с легкостью, кровь брызнула тугой горячей струей… этого я ждал подсознательно и сознательно, но на самом деле кожа лишь чуть натянулась, и я в бессильной злости на себя понял, что это я сам остановил нож, сам себе мешаю пройти важный тест и доказать право на управление империей.
- Да что это за паралич! - прорычал я и нажал сильнее. Мышцы руки и плеча снова не послушались, лезвие ножа лишь чуть-чуть касается горла младенца, а он улыбается мне и ликующе машет ручками.
Я видел краем глаза, как члены Совета начинают переглядываться. Я собрал всю волю в кулак и сделал третью попытку, уже отчаянную, нож сильнее натянул кожу на детской шейке, еще чуть-чуть, еще чуть…
Грудь моя выдохнула, а рука внезапно ослабела. Пальцы разжались, нож выпал и, сухо звякнув, свалился с темного камня на пол.
Члены Совета молча переглядывались. Чувствуя сильнейший стыд, я повернулся и пошел в коридор, где в проходе ожидает барон Файнмент. Он смотрел с брезгливой жалостью, но промолчал.
- Да, - сказал я в ответ на упрек в его глазах, - слаб я, слаб!… Не смог переступить через… через себя.
Он сказал холодно:
- Следуйте за мной, сэр Ричард.
Я шел молча, стискивал челюсти, материл себя беззвучно, потом уже бил кулаком в подставленную ладонь, колотил себя по бокам, даже пару раз крепко постучал по дороге лбом в стену. Ну что за хрень, что за блок во мне? Я же совсем не дергаюсь, что тысячи этих детишек мрут от голода и болезней, их уносят морские волны, стаптывают кони, они попадают под колеса телег, их просто убивают озверевшие победители, что захватывают город или деревню!
Все это мне понятно, я не ропщу на эту несправедливость. Подумаешь, дети. Помню, как-то цунами или землетрясение их тысячами пожирало, а я как раз ел вкусный такой суп с грибами. И ничего, аппетита не испортило. Даже звук прибавил, чтоб слышнее. А тут одного-единственного придушить, ну, или зарезать, зато какой куш за это причитался! Да я с короной императора враз Царство Божье создал бы на всей планете, все были бы счастливы, инет в каждый дом, а болели бы все только за киевское «Динамо»…
Залы и коридоры остались позади, холодный ночной воздух ожег горящее лицо, как жидким азотом. Массивные чугунные врата захлопнулись за моей спиной с обрекающим и злорадным стуком, словно оттуда выбросили нечто совсем уж никчемное.
Меня шатало, я стискивал кулаки и не мог понять в отчаянии, что за дурь на меня нашла. Почему не смог, это же так просто, я же раньше мог заставить себя пройти через огонь и воду, а тут надо всего лишь чикнуть ножом по горлу уродливого ублюдка от какого-то пьяного вора-дебила, рожденного такой же дебильной пьяной шлюхой…
Возле моего коня смутно маячила изящная фигура, закутанная по брови в темный плащ. Виднеется только широкополая щегольская шляпа с крупным белом пером.
При моем приближении незнакомец опустил руки, открывая лицо, я кисло скривился.
- Как вы успеваете везде…
- Что быстрее всего на свете? - спросил он мирно.
- Свет, - ответил я автоматически.
Он покачал головой.
- Не знаю его скорости, но быстрее всего мысль. Думаю, мысленно вы можете оказаться в таких далях, куда ваш свет доберется не скоро… Это и есть ответ на ваш вопрос.
Я поморщился:
- Ну да, это Бога нужно уговаривать, а черту - только шепни… Или только подумай о нем, как он тут как тут.
Он скупо улыбнулся, но сказал очень серьезно:
- Сэр Ричард, вера не становится истиной только потому, что кто-то за нее умирает. Или воспринимает слишком серьезно.
- А что есть истина? - спросил я и ощутил, что эти слова уже кто-то произносил, причем такой человек, которого я не хотел бы повторять.
Он скупо улыбнулся.
- То, что раньше было кощунством. Вообще все великие истины легче проповедовать, чем исповедовать. Познавая истину, сэр Ричард, не забывайте о правде жизни… Сейчас, глядя на вас, мне кажется, что Господь, создавая человека, несколько переоценил свои силы.
Несмотря на стыд и чувство сильнейшего поражения, я сказал вяло:
- Ошибаетесь, сэр Сатана.
- В чем?
- Во всем, - ответил я зло, - не знаю как, но ошибаетесь. Да, я провалился с тестом. Но у человека есть такое свойство… После катастроф и несчастий он становится только крепче! Это как удары молота по сырому железу. Чем больше бьют, тем крепче кованое железо. Я еще возьму реванш!
Он показал безукоризненные белые зубы в невеселой усмешке.
- Сэр Ричард, вы будете несколько разочарованы, но это в человеке не от Господа, а от меня. Да-да, кое-что я вам тоже дал. И не кое-что, а достаточно много. Может быть, даже больше, чем дал Господь. Да, человека сотворил Он, но сейчас человек - это то, что получилось в результате нашей совместной обработки, ха-ха! Не нравится? Увы, это еще одна неприятная истина. Но все-таки истина. Ладно, сэр Ричард, оставим это… Из случившегося в храме я могу сделать для себя вывод только один…