- Это кто?
- Люди, способные взять теорию и приделать к ней колеса.
Он подумал, вздохнул:
- Это все прекрасно. Но осмелюсь напомнить, сперва нужно утвердить власть над Армландией.
Я сказал с досадой:
- Барон, что вы такой зануда? И помечтать не даете. Я так люблю мечтать! Такое, бывало, намечтаю… Ладно, через чьи земли сейчас идем?
- Виконт Ебергилль, - ответил он, - получил их несколько лет тому назад. Был какой-то дележ, война, он не участвовал, но перепал и ему участок. Наверное, из симпатии сторон. Он всегда на стороне мирного разрешения конфликтов, большой знаток старинных обычаев, законов и правил.
- Консерватор, - определил я.
- Это кто? - поинтересовался барон.
- Человек, - ответил я, - слишком трусливый, чтобы сражаться, и слишком упитанный, чтобы бежать. Как я понял, он не возражает, что мы пересекли и малость потоптали его земли?
- Нисколько.
- Прекрасно, такие люди меня устраивают как никто больше.
Он коротко усмехнулся:
- Да, в вас говорит больше правитель, чем полководец.
- Правда? - спросил я с надеждой. - Господи, благослови!… Я вам теперь такое направлю, наплачетесь…
Деревья все еще голые, но мощно пахнет весной, что значит сыро, мокро, холодно, а еще почему-то сильный запах тополей, у них как раз раскрываются почки, липкие и пахнущие клеем.
С разбега прошли еще два баронства, графство и три виконства, не считая земли нетитулованных, но владетельных рыцарей. Никто не возражал, все вообще-то за то, чтобы я занял трон гроссграфа, фальши в их словах я не уловил, хотя после Юга в каждом что-то подозреваю, на каждого посматриваю с подозрением.
Сэр Альбрехт все приглядывался к Бобику, тот неутомимо снует между лесом и сэром Растером, который в диком восторге, наконец сказал в сердцах:
- Ну не понимаю, хоть убей!
- Что, - поинтересовался Растер, - какой масти?
- Да мне его масть… Я еще понимаю, откуда гусей таскает: подкрался, пока сели и отдыхают, прыгнул, успел задавить одного, а то и пару. Но - рыбу… Это же сом!
- Ага, - согласился Растер довольно, - здоровенный какой…
- А сом не плавает поверху! - пояснил сэр Альбрехт раздраженно. - Сом - благородная рыба, лежит на дне и наблюдает за другими хвостатыми. Да еще такой громадный! Сом - донная рыбина. Он там в песке роется, всякую мелочь выкапывает…
Макс предположил:
- Подстерег на мелководье.
- Ага, - сказал Растер с сарказмом, - именно подстерег. Всякий раз подстерегает. Как только Бобик бежит к воде, сом сразу же плывет на мелководье, чтобы Бобик его подстерег. Эх, сэр Альбрехт! Оно вам надо, докапываться, что и почему? Вы что, миртус какой? Нет, вы - благородный рыцарь!
Барон вздохнул, потер лицо обеими ладонями.
- Вы правы, - произнес он устало. - Это я что-то заработался. Благородные из-за стола всю зиму не вылезали, потому и сейчас такое… бодрые. А я прямо как простолюдин… На ближайшем привале буду спать, как стадо коров.
Он пришпорил коня, Растер крикнул вдогонку благожелательно, как старому боевому соратнику:
- Как только остановимся в селе, постель согреть возьмите женщину эдак в три своих размера! Ни о каких умностях неделю вспоминать не сможете.
Альбрехт отмахнулся, мне показалось, что хочет сказать «Боже сохрани», но он буркнул, не оборачиваясь:
- Я же поспать…
Копыта его коня простучали ровно, четко, а из-под подков не вылетело ни ошметка грязи. В этом весь барон: как бы ни был раздражен, устал или расстроен, но дверь всегда закрывает за собой бесшумно, а конь под ним идет красиво и ровно, словно везет принца.
Впереди, как предупредил Растер, простираются владения графа Уилбура Мерскуна по прозвищу Отважный. Это в самом деле отважный и щедрый рыцарь, удачлив в сражениях, всегда с богатой добычей, почти целиком отдает ее примкнувшим к нему рыцарям, а также вассалам, себе оставляя совсем уж безделушки. Его славят, им восхищаются, под его руку охотно собираются искатели приключений.
Я слушал и понимал, что буду совсем уж сволочью, если лишу этого владетельного царька привилегий нападать на соседей, захватывать их имущество, а их самих бросать в подвалы, требуя выкупа. Неотъемлемое рыцарское право на вольности всегда защищалось особенно яро, а все строители государственной вертикали оплевывались оппозицией как современной, так и всей последующей.
- Эх, - сказал я сожалеюще, - опричнину бы завести!… Кромешников удалых… Как понимаю Ивана Васильевича, как понимаю…
Растер не понял, переспросил:
- Что делать будем?
- Мы идем по Армландии, - отрезал я, - а не по суверенным землям графа. Я - гроссграф, мне везде можно! По крайней мере, в Армландии. Ну разве что в спальни их жен нельзя.
- Значит, будет столкновение?
- Если граф восхочет, - подчеркнул я.
- Обязательно, - заверил Растер. - Обязательно восхочет! Он не зря получил такую кличку.
Я пробормотал:
- Он Отважный, но и мы не робкие зайчики.
Вступив в земли графа, я велел разбить лагерь для ночевки в хорошем открытом месте, якобы для того, чтобы к нам никто не подобрался незамеченным. Рыцари переглядывались, но никто не возразил. Ночью я велел скрытно оставить все шатры и шалаши, а самим на ночь расположиться в ближайшем лесу.
Всю ночь я терпеливо ждал, что противник подберется, используя то ли стадо коров, то ли овец, то ли будет нести впереди себя срубленные елочки, как войско Макдуфа, однако никто не нападал. Барон Альбрехт в конце концов отвел меня в сторонку и шепнул:
- Сэр Ричард, я вас понял.
- Хреновый из меня стратег, - признался я, - если понимают. Да еще сразу.
- Только я понял, - утешил он. - Только вы никому, пожалуйста, о своей задумке. Ее могут понять так… как следует.
- А что я задумал? - пробормотал я. - Да еще такое, чего надо стыдиться?
- Вы решили, что граф Уилбур нападет ночью на беззащитный лагерь и постарается перебить спящих? А мы тут и ударим на него внезапно с тыла… Не знаю, сэр Ричард, среди каких подлых народов вы скитались, но неужели вы подумали, что граф Отважный способен на такую гнусность?
Я буркнул:
- При чем здесь гнусность? Обычная военная хитрость. Хитрость на хитрость. Кто перехитрит, тот и прав.
Он покачал головой:
- Сэр Ричард, что-нибудь придумайте иное, а то и наши рыцари оскорбятся. Это же пятно на все рыцарство!
- Да ладно, - вяло пробормотал я. - Оправдываться я умею. Вся жизнь на отмазках. Свалю на ритуал. На ритуалы, кстати, можно валить все. Ритуалы не требуют объяснений.