Но ведь было. Было! Было!
Я вскрикнул, вспоминая случившийся ужас. И чья-то рука легла мне на лицо.
– Тихо, мальчик, тихо… Не кричи. И не плачь, если сможешь.
– Где я?
– У меня. – Голос был незнакомым, и его владелец сразу же поправился: – У Герта, у старого Герта. Ты не слышал про меня?
Я покачал головой.
– Ничего, это ничего, мальчик… Ты хочешь есть? Ты ведь недавно с вылета…
Но есть я не хотел.
– А пить?
Герт напоил меня чем-то, я даже не понял, что пил. Потом снова погладил по щеке.
– А где Лэн?
– Ушел к себе… к вам домой. Тебе лучше пока побыть у меня, мальчик. День-другой…
– Скажите, вокруг темно? – с глупой надеждой спросил я.
– Нет, – после короткой паузы ответил Герт. – У тебя глаза плотно закрыты.
– А если я их открою?
– Не надо, мальчик. Я наложил мазь, но если ты откроешь глаза, то боль вернется.
– Это навсегда? – спросил я.
Герт молчал.
– Что теперь со мной будет?
– Если ты не сможешь летать, тебя лишат еды.
Я засмеялся. Летать? Конечно, какая мелочь! Меня ослепили, но пока оставили среди Крылатых. Провинился не я, а мои глаза. Но меня бросят подыхать с голоду. Разве что Лэн и сердобольные взрослые будут меня иногда подкармливать…
– Не плачь, – повторял Герт, вытирая с моих щек слезы. – Ты размываешь мазь, а у меня ее мало. Без нее вернется боль.
Пусть вернется… Пусть… Я поднял руку, но так и не смог коснуться своих плотно сжатых век. И в этот момент хлопнула дверь и послышались шаги.
Вот что мне теперь осталось – звуки. Навсегда. Только шорохи шагов и сочувствующие голоса.
– Как ты, Старший? – тихо спросил Лэн.
Судя по звуку, он был рядом с кроватью, на которой я лежал. Я нашел на ощупь его руку и вцепился в нее.
– Зачем, зачем Шоки это сделал? – прошептал я. – Почему он сам меня… ослепил?
Почему-то это меня волновало.
– Если бы он дал кинжал Ивону, тот постарался бы тебя убить, – вполголоса сказал Лэн. Уткнулся мне в грудь и заревел. – Это из-за меня, все из-за меня, Данька… я должен был сказать.
– Тебя бы точно убили.
– Мне надо было сказать с самого начала! Я трус, это все из-за меня, я трус, Старший!
– Не бросайся такими словами, мальчик! – строго сказал Герт. – Ты не трус. Просто ты не создан для этой войны. Мы совершили когда-то ошибку, а расплачиваться приходится вам.
– Это ты помнишь солнце? – спросил я, положив руку Лэну на плечо. Тот всхлипывал уже тише. Почему-то его слезы меня успокоили. Я – по-прежнему Старший. Я должен быть сильнее. Я смогу!
– Да, мальчик. Я один из последних, кто помнит Настоящий свет.
– Вот мы и встретились, как хотели, – сказал я. – Лэн, а где Котенок?
– Здесь я, – подал голос Котенок, и по звуку я решил, что он парит в воздухе надо мной. – Я пока молчал, потому что изучал ситуацию.
Голосок у него был серьезный, но довольно спокойный. И ко мне вернулась надежда.
– Котенок! Ты же смог тогда меня вылечить! Помнишь?
Котенок молчал, зато Герт изменившимся голосом произнес:
– Мне не кажется? Ты разговариваешь?
– То, что я свечусь, тебе тоже не кажется, – отрезал Котенок. – Данька, я не смогу тебе помочь. Сейчас – не смогу.
Я вздохнул и подумал, как здорово было бы исцелиться, и снова посмотреть в лицо Ивону и Шоки, и вернуться в дом Лэна, и устроить там охоту с подушками на Солнечного котенка… Как-то само собой я опять заплакал.
– У меня не хватает сил, – извиняющимся голосом сказал Котенок. – Мне бы чуть-чуть света, Настоящего, и я бы тебя вылечил. Прости.
– А потом, когда найдем свет, сможешь? – с надеждой спросил я.
Котенок заерзал, опускаясь на постель рядом со мной. Похоже, он не летал, откуда у него силы-то на полет, его держал в руках Герт. Вот всегда я теперь буду обманываться…
– Ответь! – потребовал я.
– Если немного времени пройдет, то вылечу.
Теперь настала моя очередь отмалчиваться. А Герт тяжело прошел по комнате и начал рыться в каком-то шкафу – я слышал, как скрипнула дверца, зашумели передвигаемые предметы…
– Данька, ты меня простишь? – спросил Лэн.
– Перестань, Младший, – попросил я. – Мы же партнеры.
– Эй, ребятки, если я не ошибаюсь, нужен Настоящий свет?
Я почувствовал, как встрепенулся Котенок, поворачиваясь на голос Герта.
– Да, чтобы спасти Даньку. Ну и мне бы чуточку не мешало.
– Я понимаю, что вы издалека, но ты-то, Лэн, наш, – продолжил Герт. – Я был Младшим у твоего прадеда. Тогда все только начиналось, дружок… Ты ведь слышал о Солнечном камне?
– Это сказка, – дрогнувшим голосом произнес Лэн. – Я так думал.
– Сказка… Мгла тогда была нестойкой. Временами солнце появлялось, и Солнечные камни, что добывали в наших горах, копили его свет.
– За столько-то лет они давно перестали светиться, – слабо возразил Лэн. Я понял, что он боится надеяться.
– Если держать камень в темноте – то да. А вот если спрятать его в шкатулку из зеркал, чтобы свет возвращался обратно… Что надо сделать?
– Положи шкатулку на кровать и открой, – велел Котенок.
И через мгновение я почувствовал на своем лице свет. Теплый, ласковый солнечный свет… Котенок замурлыкал.
– Зачем он лижет камень? – удивленно спросил Герт. И Лэн ему ответил:
– Он питается Настоящим светом. Ему нужно набраться сил… Так?
– Не мешайте, – буркнул Котенок. – Долго он будет светиться?
– Минут пять, камень-то маленький, – ответил Герт. – Хватит?
– Посмотрим, – окрепшим голосом сказал Котенок.
Я лежал и ждал. А Герт тихо говорил, не то мне, не то Лэну:
– Мы тогда решили, что если не сможем победить, так хоть перед смертью увидим Настоящий свет. Не думай, я умирать не собираюсь. Я не суеверный…
Потом Котенок, ступая лапками мне по лицу, склонился над моими глазами. Пренебрежительно произнес: