– Ох и злобный вы человек, – сказал Альбрехт.
Голова накалилась от горячечных мыслей, их бурный поток прервало только возвращение на измученных конях всадников Норберта. Сам он едва сполз с коня, его поддержали под руки, сразу сунули флягу с вином. Долго и жадно пил, а когда поймал меня взглядом, высвободился из рук и заковылял навстречу, с усилием выпрямляя спину.
– Разгром, – доложил он хриплым голосом. – Мы гнали их и резали, как баранов. Без всякой жалости, теперь самим стыдно.
– Почему?
– Почему стыдно? – переспросил он.
– Почему без жалости, – уточнил я.
Он мотнул головой.
– У них совсем нет достоинства. Тяжелой коннице не уйти от легкой! Если бы остановились, и мы бы ничего не смогли… но они удирали так, что мы краснели вообще за рыцарство. И потому убивали и убивали. Если бы крепость была Аманье хоть на четверть мили дальше… ни один бы не ушел!
Его слушали жадно и зачарованно. Здесь на поле среди павших практически только рыцари и воины Сен-Мари, а на пути к крепости конница сэра Норберта всю землю, должно быть, усеяла их трупами.
– Много ускользнуло? – спросил я.
– Не больше полусотни, – заверил он. – А так, на глаз, человек тридцать.
– Вирланд?
– Ушел, – сказал он с презрением. – Хуже того, бросил половину своих!.. Когда его увидели со стен крепости, он начал кричать, чтобы готовились закрыть ворота. Сам успел прошмыгнуть, а с ним еще десятка три… И тут ворота закрыли прямо перед остальными!
– Сколько их было?
– Двадцать один человек.
– Что с ними?
Он хищно ухмыльнулся.
– Как мы ни были злы, но на этот раз никого пальцем не тронули!.. Пусть видят, как с ними поступил их вождь.
Граф Ришар спросил с интересом:
– Даже в плен не взяли?
Норберт покачал головой.
– Мне показалось это лишним.
Ришар обнял его и похлопал по спине.
– Благодарю, старый друг. Ты всегда знаешь, как поступать правильно. Сейчас они Вирланду больше враги, чем мы. Мы можем быть и великодушными, а они не простят. Что слышно насчет полка с побережья?
– Которые Альбатросы? – переспросил Норберт. – Лорд Рейнфельс отправил им навстречу половину своего отряда, чтобы задержать. Пока никаких новостей.
Ришар буркнул:
– Ладно. Хорошо и то, что не успели соединиться с основным войском Вирланда.
На краю поля зажгли костры, спешно натягивали шатры. Раненых выносили и клали ближе к огню. Священники скупо расходуют свои силы, спасая только тяжелораненых от неминуемой смерти, я видел, как двое священников свалились, истощив себя до полного изнеможения, их положили рядом с ранеными.
Я сам прошелся сперва по полю, спасая всех, кого еще можно спасти, а когда ощутил себя усталым и голодным, вернулся к кострам. Мне сунули ломоть горячего жареного мяса, на плечи накинули теплый плащ. По телу пробегает опасная дрожь, зубы выстукивают чечетку, но я торопливо ел и чувствовал, как жизнь быстро возвращается.
Граф Ришар сел рядом на большой валун, лицо помолодело, глаза блестят, как у хищной птицы.
– Кстати, сэр Ричард! – спросил он с живейшим любопытством. – Что там вы упоминали о неком Креси?.. Что-то похожее? Расскажите! Обожаю про битвы!
Я ощутил затруднение, но граф смотрел требовательно, и я начал рассказывать, заменив только французов и англичан на придуманные имена, остальные детали оставив как есть.
Битва в самом деле была знаменательной. Во Францию вторглась английская армия числом в двадцать тысяч человек, командовал семнадцатилетний Эдуард, принц Уэльский, известный потом как «Черный принц» по цвету его лат.
Дома, как говорится, и стены помогают, этим руководствовалась, судя по всему, французская армия. Она в составе шестидесяти тысяч человек, из них только тяжелой кавалерии – двенадцать тысяч, цвет французского рыцарства, как всегда подчеркивают, остальные – пехота и арбалетчики, отважно и бездумно пошла в атаку.
Надо сказать, что в отличие от сенмарийцев они атаковали пятнадцать или шестнадцать раз и потеряли девять десятых войска только при атаках. В конце концов вся узкая долина была завалена горами трупов французских героев. Среди них после битвы насчитали тысячу пятьсот сорок два вельможи и рыцаря, в том числе Иоанна I Люксембургского, сына императора Генриха Седьмого Люксебургского, короля Богемии… Тяжелых всадников и пехотинцев погибло со стороны французов около двадцати тысяч. Сам король Франции был ранен, как и большинство уцелевших рыцарей. Кстати, они спаслись только потому, что английские войска не преследовали, в отличие от нас, иначе от французской армии ничего бы не осталось вовсе.
Англичане потеряли двести человек. Из них убитыми – восемьдесят, остальные получили ранения. В числе убитых – два рыцаря и сорок тяжелых всадников с лучниками.
Я закончил со вздохом:
– Впервые стойкая и дисциплинированная пехота разгромила не в лесу, не на узких улочках городов, а в чистом поле лучшую из лучших кавалерию. Рыцарскую кавалерию! Тысячу лет на полях главенствовали конные рыцари! И вот… гм…
Ришар слушал обалдело, лицо то прояснялось, то мрачнело, сказал со вздохом:
– Да, сэр Максимилиан – молодое поколение. Он делает то, что надо, а не то, что красиво или возвышенно. Но, надеюсь, сэр Ричард, рыцарства еще хватит на наш век.
– Надо жить так, – ответил я серьезно, – чтобы рыцарство никогда не ушло. – Но все-таки не понимаю…
– Чего, сэр Ричард?
– Почему, – сказал я, – почему такая разница?.. Все-таки Вирланд неглупый человек. И опытный в военном деле. И у него прекрасное рыцарское войско… было. Почему разбито с такой легкостью?
Граф Ришар сказал тепло:
– Во многом, сэр Ричард, благодаря вашей умелой подготовке сражения. Все видели, что две трети войска Вирланд положил, когда атаковал так безрассудно пехоту сэра Максимилиана. Но, если честно, это теперь говорим, что безрассудно… На самом деле ни я, ни другие не верили, что легкая пехота сумеет остановить тяжелый удар бронированной конницы. Не мог этого предвидеть и Вирланд.
– Тогда нам повезло.
– Это не везение, сэр Ричард! – возразил он. – Да вы и сами знаете. Кстати, не забудьте отметить сэра Максимилиана.
– Еще бы, – сказал я живо. – Я как в воду смотрел, когда сказал, что еще не кончится поход, как станет бароном!.. Сегодня же произведу. Но почему оставшуюся треть уничтожили с таким разгромным счетом?.. Они отдали по двести рыцарей за каждого нашего!.. Хотя их треть была равна по численности всему нашему войску!