— Нужен металлодетектор.
— Это зачем? — Ширали-хан искренне удивился.
— До начала работ придется проверить участок. Русские могли заложить там мины.
Ширали-хан почесал лохматую бровь.
— Все ты предвидишь, мастер. Это мне нравится.
ШИФРОГРАММА
ПОСОЛЬСТВО КОРОЛЕВСТВА АРАБИИ В МОСКВЕ
ГОСПОДИНУ СОВЕТНИКУ УКБА БИН БУСРУ
С именем Аллаха. Предлагается обратить внимание на сбор информации о любых признаках активизации российских спецслужб на Центральноазиатском и Среднеазиатском направлениях. Рекомендуется отслеживать такие признаки: — учащение поездок специальных делегаций и представителей российских ФСБ и МВД в Астану и Ташкент; — проявление интереса местных спецслужб и милиции к фирмам и предприятиям, которые ведут геологическую и гидрологическую разведку на территориях Казахстана и Узбекистана.
Просьба интересоваться, не располагают ли подобными сведениями посольства дружеских арабских стран в России, Узбекистане, Казахстане, а также дипломатические представительства Узбекистана, Туркмении Казахстана и Киргизии в Москве.
Все собранные сведения шифровать и оперативно адресовать только на имя шейха ибн-Масрака.
Подписал: Турки аль-Фейсал, шеф службы Общей разведки.
— Гордов? Это генерал Травин. ФСБ. Вы не можете прямо сейчас подъехать ко мне на Лубянку? В подъезде вас будут ждать. Пропуска не потребуется. Вас узнают.
— Товарищ генерал, у меня дела. Ваше предложение столь внезапно, что я не могу их бросить.
— Придется, Александр Алексеевич. Я говорил с министром Разрушаевым. Он в курсе. Доложите своему руководству и ко мне.
Гордов тяжко вздохнул и стал собирать бумаги. Через сорок минут он сидел в кабинете Травина.
— Скажите, Гордов, у вас есть доверенные люди на железной дороге юго-восточного направления?
— Товарищ генерал, я прекрасно понимаю, где я и кто вы, но такими сведениями делиться не буду. Имена тех, кому доверяю и кто доверяет мне, я не сообщу даже министру. Чужими жизнями играть не умею.
Травин выслушал Гордова не перебивая. Пусть человек выговорится, тогда проще наладить взаимопонимание.
— Александр Алексеевич, меня не интересуют имена, фамилии, способы связи. Мне нужно другое. Возникла необходимость без огласки провезти ящик свиной тушенки в Казахстан в поселок Актас. У меня там есть адрес, по которому нужно доставить посылку, но нет канала для ее провоза.
— Как бы мне не взорваться вместе с вашей тушенкой.
— Да ладно, не взорветесь, — сказал Травин спокойно. — Взрыватели упакуют отдельно.
Гордов широко открыл глаза. «Как бы мне не взорваться» он сказал, имея в виду «как бы мне не погореть», и неожиданно попал в масть, угадал тайну, в которую, судя по всему, его не собирались посвящать. «Ну, ребята, и стиль у вас», — подумал он раздраженно, но сказал другое:
— Значит, взрывчатка. И ко всему контрабандой. Так?
— Несомненно. УК России, статья сто восемьдесят восемь, пункт два. Перемещение через границу взрывчатых веществ. В Казахстане в законах нечто подобное.
— Поначалу вы говорили о тушенке.
— Так оно и будет. Десять банок пластида в обрамлении настоящей тушенки.
— Почему именно свиной?
— К говядине в Казахстане кто-нибудь может проявить гастрономический интерес.
— И для чего взрывчатка? Будет диверсия?
— Вы слишком любопытны, Гордов. Однако скажу, против Казахстана мы диверсий не замышляем.
— Спасибо, успокоили. Предлагаете мне сунуть голову в петлю и не хотите объяснить, ради чего мне рисковать собственной жизнью.
— О какой петле вы говорите?
— Я государственный служащий, а мне дают дело, которое законы всех стран оценивают как уголовное преступление. В случае провала кому отвечать?
— Александр Алексеевич, вы серьезный человек. Поскольку речь идет об интересах России, о нашей общей безопасности, то предлагаемое вам задание определяется нами не как преступление, а как секретная операция.
— Красивое объяснение. Очень красивое. Что, если мне обсудить предложение с адвокатом? На случай, если потребуется защита.
Травин встал. За ним поднялся Гордов.
— Да сидите, Александр Алексеевич! — Травин безнадежно махнул рукой. — Мне докладывали, что вы не склонны к сотрудничеству.
Гордов усмехнулся:
— Не лукавьте, генерал. Вы все понимали с самого начала нашего разговора и ждали — догадается мент об опасности или пронесет. Как видите, не пронесло. Время нынче другое.
— Ну, зачем вы так, Гордов? По-твоему, я сволочь, на которой негде ставить пробы?
— Не обязательно. Вы можете быть человеком хорошим, но секретная служба — это дерьмо. Сейчас вы подталкиваете меня на уголовщину. И не скрываете этого. Мол, делай, мент, это Родине нужно. Но представим, что у меня дело сосклизнет. Вы ведь тогда сделаете круглые глаза и скажете: «А кто такой этот Гордов?» Травин прошелся от стола к окну и обратно. Одернул китель.
— Хорошо, майор, ты мужик умный и сразу понял, что нужен в нашей игре. Значит, валяй, ставь условия. Чего хочешь?
— Чего хочу? Взаимоответственных отношений. На патриотизм, на большевистскую сознательность мне давить не надо — это уже не пройдет.
— Что тогда?
— Контракт. Вы пишете, что майор Гордов выполняет служебное задание. Для этой цели ему выделяются материальные средства.
— И много ты их хочешь?
— Нет, немного. По ставкам моих обычных клиентов. Пятьсот зеленых для проплаты тому, кто повезет тушенку и гарантирует ее доставку вашему человеку в Актасе. Двести — аванс, триста — под расчет по факту доставки.
Травин вернулся к столу, сел, взял ручку и стал записывать цифры на бумаге. Подумал.
— Приемлемо, если начальство не возразит. Что еще?
— Дальше тысячу мне лично. Не знаю, как вам их списать. Впрочем, напишите просто: «На витаминизацию исполнителя».
— Нахал, но, допустим, тебя мы провитаминизируем.
— Следующий пункт будет труднее. В связи с возможностью провала на территории сопредельного государства мне будет обеспечена квалифицированная правовая защита и выделен адвокат. Вопрос о внесудебном порядке моего освобождения лучше решать на правительственном уровне.
Травин хитро прищурился:
— Как это ты себе представляешь?
— Не знаю, служба у вас серьезная.
— А ты знаешь, что о всех наших проколах докладные наверх идут через Министерство иностранных дел?
— Тогда сыграйте на взаимной расположенности. Я дам вам две-три фамилии крупных казахских чиновников, зашибающих на наркоте. По-крупному, без дураков. Вы шепнете в дом на Чистых прудах и намекнете: отпустите нашего дурачка. Если не сделаете, то пресса получит фамилии. И назовите, какие. С Чистых прудов стукнут в Астану…