– Я раз или два пыталась с ней связаться, но по вечерам ее не было дома. Джерри объяснил, что она встречается с вами. Я звонила раза три, и каждый раз он говорил мне одно и то же. Я подумала, это немного странно, что Хиби куда-то ходит вечером с какой-то подругой. Она ведь могла встречаться с вами и днем или по выходным, правда?
– Какой ответ вы хотите от меня услышать, Грания?
– Не знаю, что вы имеете в виду, – обиделась она. – Я ее спросила. Хиби объяснила, что он – очень важная персона и занимает какую-то должность в правительстве, и когда-нибудь все откроется, но пока это нужно держать в тайне.
Я сказала, что ничего об этом не знала, а потом отправилась искать Джастина. Но после этого разговора я поняла, что я не так уж много значила для Хиби, хотя, когда она была жива, была уверена в обратном. Джастин сидел на полу в гостиной, окруженный игрушками, и нараспев твердил: «мамочка, мамочка, мамочка», но я не заметила особенной грусти в его голосе. Увидев меня, он перекатился на живот и скривился, будто собрался заплакать.
Когда в четверг я снова очутилась в бывшем доме Хиби, Джерри уже ушел на работу, и на этот раз там хозяйничала очередная няня Джастина, Люси Комптон, которая была одной из подружек Хиби на свадьбе. Второй была я. Наверное, мы выглядели нелепо в наших светло-голубых атласных платьях и венках из васильков, так как рост Люси пять футов десять дюймов, а мой – пять футов два дюйма. Но после Грании мне было приятно ее видеть. Я не имела ничего против нее. Еще в понедельник я была уверена, что была лучшей и самой близкой подругой Хиби, но теперь начинала в этом сомневаться. Джастин вел себя при Люси так, как будто привык к ее присутствию в доме: позволял ей брать себя на руки и тискать; как только она села, подошел к ней и вскарабкался на колени.
Все это заставило меня почувствовать, что Хиби меня предала, как она предавала всех, позволяя мне думать, что именно я для нее очень важна. Лучше быть честной и не строить иллюзий. Я чувствовала себя отвергнутой, я ревновала Хиби и ее сына к этой женщине, спокойно и уверенно чувствовавшей себя в чужом для нее доме. Мое прошлое стремительно рушилось, теперь я кляла себя за свою доверчивость и наивность. Как я ошибалась насчет моей подруги. Теперь я понимаю, что Хиби просто использовала меня, и я для нее совсем ничего не значила. Я была полезной, потому что соглашалась обеспечивать ей алиби; вероятно, другие не соглашались. Может, она просила Люси и получила отказ. Я ждала, что она спросит меня, знала ли я, что у Хиби был роман, но вопросов так и не последовало, Люси лишь наговорила кучу банальностей о том, как ужасно умереть молодой и какая это трагедия для Джерри и Джастина.
Когда мне наконец удалось закончить этот пустой разговор, я тут же поднялась на второй этаж, чтобы разобрать одежду Хиби. Но прежде чем этим заняться, подошла к выдвижному ящику, где, как мне было известно, она хранила свои украшения. По большей части там скопился один хлам, например бусы, причем такие, что я бы не носила их ни при каких обстоятельствах. В маленькой пластмассовой коробочке я обнаружила обручальное кольцо, медальон и браслет. Я принесла с собой три больших мешка для мусора и контейнер. Побрякушки бросила в контейнер, а потом пошарила в глубине ящика и вытащила плоский кожаный футляр, где лежало жемчужное ожерелье на бархатной подушечке.
Оно было чудесно, но могла ли я утверждать, что этот жемчуг был лучше, чем любой другой, что продается в обыкновенном универмаге? Не могла, и понимала, что Джерри тоже не сможет. Хиби сказала мужу, что купила его в универмаге «Британский дом», и он поверил ей на слово. Интересно, сколько заплатил за него Айвор Тэшем. Тысячу фунтов? Пять тысяч? Больше? Я села на кровать, на которой, по словам Джерри, он не спал с тех пор, как погибла жена, и мне в голову начало приходить множество мыслей, плохих и низких, если не сказать преступных. Думают ли об этом другие люди, когда их одолевает соблазн? Рассматривают ли они варианты, способные привести их на скамью подсудимых и в тюрьму? Или они вообще не задумываются над этим, потому что они честны, хорошо воспитаны, и если им подсказать такие варианты, просто покачают головой и улыбнутся? Ну, думаю, я тоже была бы хорошей и улыбалась бы, если бы мне так везло, как им, и у меня были их шансы, но жизнь отнеслась ко мне не слишком справедливо, если не сказать больше.
Кто узнает, если я отнесу этот жемчуг к ювелиру и попрошу оценить его? А когда он его оценит, постараюсь его сразу же продать? Джерри считает, что Хиби не соврала ему, когда объясняла ему, откуда взялся жемчуг. Насколько ему известно, они стоят не больше нитки красных стеклянных бус, которую я только что бросила в контейнер. Он ждет, что жемчуг исчезнет вместе с бусами, резным деревянным браслетом и аляповатой пластмассовой брошкой. Мои родители внесли за меня первый взнос за квартиру, где я сейчас живу, но мне надо платить по закладной, и я бедна. Конечно, на работе мне выплачивают жалованье, но оно составляет не больше половины среднего по стране, а мой (покойный) отец называл мою зарплату позорной для женщины, окончившей хороший университет со вторым результатом. Моя машина когда-то принадлежала родителям, и когда она им надоела, мне ее отдали. Мебель в моей квартире тоже когда-то стояла у них в доме.
Я бы хотела иметь новую машину и новый ковер, и приличный, большой телевизор. Я бы хотела иметь не такую одежду, какая продается у Дороти Перкинс. Мне не обязательно было решать прямо здесь и сейчас, я могла обдумать это, но ничто не мешало мне унести этот жемчуг домой. В конце концов, если я его здесь оставлю, одна из тех подруг Хиби, которые дежурят в следующие дни, какая-нибудь жадная сплетница, может пошарить в этой комнате, найти жемчуг и забрать его себе.
Я принесла наверх свою сумку и положила туда футляр с жемчугом. Мне не надо было принимать решение. Мне даже не надо было думать об этом, но я никак не могла выбросить это из головы. Я ничего не могла поделать. И сейчас продолжаю об этом думать. Ювелир может отказаться покупать у меня жемчуг, если я не докажу, что он принадлежит мне и я имею на него право. Я слышала, что так бывает. Я снова достала футляр из сумки и прочла на внутренней стороне, что жемчуг куплен в магазине «Асприз». Я знаю, где он находится, это на Бонд-стрит. Предположим, я проявлю смелость и скажу ювелиру, что его мне подарил Айвор Тэшем, если он захочет проверить, то мистер Тэшем это подтвердит? Но будет ли он делать это для меня? Думаю, да. Он это сделает, если испугается, что я расскажу Джерри, что он был любовником Хиби.
Сегодня утром я прочла в газете два важных сообщения. В одном говорилось, что Тэшема назначили младшим министром в Министерстве обороны, а в другом – что полицейские нашли пистолет среди обломков автомобиля. Теперь я думаю, не могли ли те мнимые похитители действительно сделать ошибку, когда схватили Хиби. Она ехала к Тэшему, так она мне сказала; ее должны были посадить в машину и преподнести подарок ко дню рождения. Похоже, он заплатил им, чтобы они привезли Хиби к нему домой, но откуда взялся пистолет? У него не могло быть оружия, ведь он член парламента, правда?
Я начала перебирать ее одежду. Снимала вещи с вешалок в платяном шкафу и выкладывала на кровать: легкие летние платья, мини-юбки, футболки, джинсы, пару курток, плаща не было. Такие женщины, как Хиби, не носят плащей; они семенят на высоких каблуках, держа маленький зонтик, мокнут и пищат, потому что дождь портит их прическу. Неужели Джерри никогда не заглядывал в этот шкаф? Наверное, нет. У самой стенки шкафа, за туфлями – по большей части это были босоножки на высоких каблуках и с тонкими, как нитки, ремешками – стоял маленький чемодан. Я открыла его и не смогла устоять на ногах – я была в шоке. Но, если быть честной до конца, в тот момент, когда я поняла, что скрывается внутри, мне показалось, что я испытала возбуждение, хотя до того момента была уверена, что уже утратила подобные чувства навсегда.