Я кивнул ему, как старому знакомому.
– Барон, вы же знаете меня…
Он буркнул:
– Знаю. Но здесь командую не я.
– А вы чаще берите командование на себя, – посоветовал я. – Ведь барон Пусе и послал вас шпионить за мной лишь потому, что умеете принимать самостоятельные решения.
Зайчик, уловив движение колена, ринулся вскачь, Бобик с готовностью обогнал, но я придерживал обоих – незачем врываться в город на такой скорости – и услышал, как за спиной вельможа на коне с двумя попонами что-то сказал, а потом воскликнул с отвращением:
– Что я за дурак? Спрашиваю совета у человека в таком камзоле!
Я повернул голову, что там за такой уж особый камзол, но все одинаково яркие, хоть и разных фасонов, однако один из молодых лордов, орифламец, начал озадаченно оглядывать себя, а вельможа с двумя попонами повернулся к соседу.
– Сэр Кубирпис, а как вы полагаете?
Тот спросил обеспокоенно:
– А мой камзол в порядке?
– Получше, чем у сэра Ньюбергера!
– Но все-таки хорош недостаточно?
– Можно бы, – сказал знающе вельможа с двумя попонами, – вот здесь выточки с загибами, а здесь швы потолще, они придают мужественности…
Сэр Кубирпис сказал с подозрением:
– Вы назвали меня недостаточно мужественным? Это оскорбление!.. Сэр Тангерлд, я требую удовлетворения.
Вельможа с двумя попонами поморщился, драк не любит, но не ответить на вызов – потерять честь, ответил с надменностью, достойной императора:
– Если настаиваете.
– Настаиваю! – ответил сэр Кубирпис запальчиво.
– Тогда называйте время и место.
– На закате солнца, – твердо сказал Кубирпис.
– Смею предположить прямо сейчас, – возразил вельможа с двумя попонами капризно-утомленным голосом. – Ненавижу это новомодные штучки. Может быть, еще и секундантов возжелаете?
Кубирпис ответил холодно:
– Зачем же? Мы благородные люди, доверяем друг другу. А если секунданты так уж необходимы, то вы будете моим секундантом, а я вашим.
– Великолепно, – согласился Тангерлд.
Пока они договаривались, мы подъехали к дворцу. Он соскочил на землю и с неприятным лязгом вытащил из ножен меч, перевязь с тяжелыми ножнами снял и красиво отбросил в сторону. Кубирпис со вздохом спешился, вытащил меч, встал в позицию. Тангерлд с азартом ринулся вперед, быстро и умело нанося короткие прощупывающие удары.
Кроме спешившихся вельмож из моего эскорта, тут же появились еще зрители, начали подбадривать обоих, азартно вскрикивать, хлопать в ладони, нахваливать за особо красивые удары, выпады. Нашлись знатоки, что вспомнили известных бойцов, начали находить некое сходство.
За спинами толпы я не видел лиц дуэлянтов, но чувствовалось по движениям, что слышат и стараются соответствовать высоким образцам.
Я передал Зайчика в руки конюхов, Бобик раньше меня взбежал по ступенькам, перед ним распахнули двери, словно это он майордом, а я так, что-то мелкое из его свиты.
Барон Торрекс встретил в холле по ту сторону двери, я с укором в глазах покачал головой.
– Зачем мне эти напыщенные дураки? Двое вон уже подрались! И это, невзирая на мою священную… ну почти священную особу!
Он развел руками.
– Дело чести – святое дело. Даже король не в силах запретить или помешать. А послал потому, что… мы в завоеванной стране, не забыли?
– Они поймут, – заявил я самоуверенно, – что под нашей властью им будет лучше.
– Ну, когда это будет… Кстати, к вам отец Дитрих.
– Где он?
– Ждет возле вашего кабинета.
Я сказал сердито:
– Я же велел пускать его в любое время! Даже если меня нет!
Он покачал головой.
– Сожалею. Перед этикетом склоняют головы даже императоры.
Я махнул рукой.
– Что у меня за жизнь?
Отец Дитрих поднялся навстречу, но я пошел быстрее и успел преклонить колено и поцеловать ему руку.
– Благословите, святой отец… Прошу ко мне!
В кабинете он утомленно погрузился в кресло, лицо серое от усталости, глаза запали.
– Сегодня отправлял наших братьев… Священников недостает, да и здесь нужны, так что дал все полномочия братьям из монастырей…
Я спросил быстро:
– В Гандерсгейм?
Он кивнул.
– Да. Догадываюсь, там работы не меньше, чем оказалось здесь.
– Больше, – сказал я, – но мне очень стыдно, отец Дитрих, что умные люди оторваны от настоящего дела!
Он с укором в глазах покачал головой.
– Сын мой, я понимаю твое нетерпение… Сам был таким. Доходило до того, что злился, когда приходило время спать или даже трапезовать – столько времени пропадает зря!
Я ухмыльнулся.
– Мне и сейчас так кажется.
– Увы, – сказал он невесело, – это в Царстве Божьем будем избавлены от плотских нужд. А пока живем в грешном теле, приходится с ними считаться… И в грешном мире! Распространить веру Христа и власть церкви важнее, чем сделать лучше жизнь людей в отдельном королевстве. Ибо придут голодные и злые соседи, всех убьют, ограбят, сожгут из злобы и зависти.
– Понимаю, – буркнул я. – Это так… бурчу на неустроенность жизни.
Он слабо улыбнулся.
– Обустраивать некому, кроме нас. А хорошо бы, чтобы кто-то обустроил, а мы жили на готовеньком?
– Хорошо бы, – согласился я. – И пусть ему вся слава. А мне просто пряники.
– Увы, сын мой, сперва нужно делать черную работу, а уже потом чистую. Нельзя выскабливать одно место до блеска среди моря грязи.
Дверь чуть приоткрылась, осторожно заглянул сэр Жерар.
– Простите, сэр Ричард, простите, святой отец… но там прямо перед ступенями двое израненных рыцарей. Уже истекают кровью, но рубятся… Это же из вашей свиты!
Я ответил сердито:
– Долг чести, сэр Жерар! Я не стал бы вмешиваться, даже если бы мог.
Он исчез, я перевел взгляд на отца Дитриха, он развел руками.
– В человеке всегда сидит зверь, – сказал он невесело. – Церковь столько веков загоняет его вглубь, а он все рычит и отбивается… Даже не знаю, сумеем ли в этом поколении построить Царство Небесное на земле…
Я посмотрел с недоверием, показалось, что шутит, однако Великий Инквизитор смотрит чистыми добрыми глазами невинного младенца.
– Со зверем бороться трудно, – согласился я, – только те двое не звери, а напыщенные… гордецы. Что, наверное, еще хуже. Мы еще и зверя не задавили, а уже пришли новые дурости. Не на смену, а так, в добавку. Чтоб нам не скучать.