Мы с Антуаном также поговорили о его убежденности в том, что женщины — это либо идеализированные, поэтические создания, либо злобные соблазнительницы, желающие разрушить его душу.
— Все это фантазии, — сказала я. — Вы должны привыкнуть видеть женщин такими, каковы они есть.
— Но как я могу это преодолеть? — спросил он. — Дайте мне какой-то метод, что ли… Что мне делать? Я чертовски устал от одних разговоров об этом.
— Закройте глаза, — велела я. — Я хочу, чтобы вы представили себя ребенком. Просто отправьтесь назад в прошлое и представьте себя в образе этого одинокого, озлобленного ребенка. Попытайтесь понять, можете ли вы действительно вновь почувствовать себя им. — Я сделала паузу, пока Антуан формировал этот образ. — Этот мальчишка — по-прежнему часть вас, Антуан. Я хочу, чтобы вы сейчас поговорили с ним с позиции более мудрого, старшего человека, коим и являетесь. Повторяйте про себя: я забочусь о тебе… Я — твоя безопасная гавань… Я буду заботиться о тебе… Я всегда рядом… Я буду любить тебя… У тебя будет все, что тебе нужно… Снизить темп жизни — это хорошо…
Потом мы сидели молча. Глаза Антуана оставались закрыты. Как хотелось бы мне обнять его! Черт побери все регламенты и этику психологии! Иногда они кажутся такими бесчеловечными!
* * *
Я задала группе вопрос:
— Что вы хотите от женщин?
Я учила каждого из них распознавать свои сущностные эмоциональные потребности, и поэтому они учились отвечать на этот вопрос по-новому.
— Я хочу, чтобы они меня утешали, — сказал Джон. — Я хочу, чтобы они помогали мне хорошо относиться к себе.
— Я хочу, чтобы женщина волновала меня, потому что скука для меня невыносима, — сказал Эндрю.
— Мне от женщины нужно все, — заявил Бадди. — Мне нужен статус. Я хочу ее эксплуатировать. Я хочу чувствовать себя могущественным. Я хочу привязанности. А когда я этого не получаю, я бешусь. Я просто бросаю ее и иду к следующей… Во мне есть внутренняя пустота, — добавил Бадди. — Я ничего не могу с этим поделать.
— Как вы можете заполнить эту пустоту, вместо того чтобы заполнять ее женщиной? — спросила я.
— Не знаю, — отозвался Оскар.
— Может быть, нам надо сделать свою жизнь волнующей? — предположил Джон.
— Полагаю, мы можем любить самих себя, — проговорил Антуан. — Мне лично помогает духовность. Я ощущаю любовь Творца.
— Да, быть благодарным. Ценить самого себя, — согласился Джон.
— А как насчет того, чтобы дарить любовь другим? — спросила я.
— Это как в группе — оказывать друг другу поддержку и получать ее, что-то вроде того, — сказал Антуан. — Просто отказаться от осуждения, не соперничать с другими. Вместо этого — любовь друг к другу, к нам таким, какие мы есть. Сострадание.
Я знала, что Антуан постепенно учится делать то, что ему больше всего нужно, — сдерживаться.
* * *
К слову о медленно усваиваемых уроках. Рами прилетел в Нью-Йорк навестить меня, и мы отправились на романтический ужин. Но вся романтика рассыпалась в прах, когда до меня дошло, что старый шаблон возобладал и он принялся флиртовать с нашей официанткой.
Я поняла, что с меня хватит. Я порвала с ним, и он улетел в Марокко. И хотя инициатором разрыва была я сама, мне это тяжело далось.
Недели проходили за неделями; я, сжав зубы, погружалась в работу, а потом приходила домой, падала на груду подушек, которую называла своей постелью, и страстно желала впасть в кататонию. Иногда ставила печальную балладу Сары Маклафлин, снова и снова, и подпевала ей вслух — во все горло.
Никто из моих соседок не жаловался, пока однажды днем, когда я в сотый раз зарядила ту же песню, они не ворвались ко мне в комнату со щетками для волос вместо микрофонов, шевеля губами в такт словам. Они хохотали и катались по полу в театральных мучениях. Эта выходка заставила меня улыбнуться, но я все равно осталась дома, когда все они отправились на вечеринку.
Но как-то раз вечером моя соседка Дорин пригласила в гости свою новую подругу. Они, готовясь идти развлекаться, зашли в мою комнату, и Дорин принялась предлагать своей подружке примерить то одну мою одежку, то другую. Я вскочила с кровати с всклокоченными и сбившимися на сторону волосами и завопила:
— Убирайтесь! Вон из моей комнаты, черт вас возьми.
Бедная девушка так перепугалась, что убежала из квартиры. Дорин поглядела на меня и заявила:
— Ну, все, Брэнди, хватит! Тебе надо принять душ. Переоденься. Мы идем развлекаться.
Вскоре я появилась на пороге в армейской майке на лямках и розовой балетной юбочке.
— Ты собираешься идти в этом ? — ахнула Дорин.
Я кивнула.
— Ты уверена? — вежливо уточнила она.
— Да! — Я желала выглядеть так же безумно, как чувствовала себя.
Новая подруга Дорин хотела отправиться в клуб в Сохо, но я настояла на танцклубе в Вест-Виллидж. В тот вечер я и познакомилась с Тариком — высоким, темноволосым, красивым египтянином. Я сама к нему подошла. Он, что называется, попал с корабля на бал — приехал в США всего неделей раньше. Работал в пиццерии у своего брата. Ему было 25 лет. По-английски — ни слова. Так и начались наши вихревые «невербальные» отношения.
Мои подруги, которые обожали Рами, но терпеть не могли мои капризы, поначалу не хотели с этим смириться. Помню, Дорин все переспрашивала:
— Скажи-ка еще раз, как там его зовут?
— Халид.
— Как-как?
— Халид.
— Ах да, конечно! Я буду звать его Пицца-боем.
Я водила Халида по всему Нью-Йорку. Мы были страстной, яркой парой. Я вся светилась, улыбка не сходила с моего лица. Хорошо ли я его знала? Я думала, что хорошо. Мне казалось, что я могу «чувствовать» наше общение — глазами, прикосновениями.
Конечно, наши отношения с Халидом не могли продлиться долго, и, когда через пару месяцев Рами объявился на моем пороге, я была счастлива видеть его.
Поначалу Кейси был недоверчив. Позвонив, чтобы назначить встречу, он спросил:
— А что именно представляет собой секс-терапия? Мы будем заниматься — что… и сексом тоже?
«Он что, шутит?» — подумала я.
Но Кейси действительно хотел убедиться, что я «не предоставляю никаких секс-услуг», и подробно расспросил обо всех моих академических рекомендациях.
Когда Кейси приехал на первый сеанс, я увидела, что он довольно стеснителен. Утонув глубоко в диванных подушках, он неохотно поведал мне, почему ему понадобилась помощь.
— Я предпочитаю порнографию сексу с подружкой, — сказал он. — Что со мной не так?
Смущенное лицо Кейси просто умоляло меня помочь ему найти выход из этого затруднительного положения.