Но сегодня Кейси выразил здоровую агрессию, отличную от агрессии порнографии — этой ядовитой ярости, смешанной с ненавистью, садизмом и извращением. Чувства Кейси по поводу страсти, воспламененной плотским магнетизмом, были положительными, и он готов был признать их своими .
Кейси на пару недель уехал из города, а в следующий раз, собираясь на нашу встречу, позвонил и спросил, можно ли ему привести с собой свою возлюбленную Эми. Разумеется, меня снедало любопытство.
Когда они пришли, я сразу поняла, чем она его так пленила. Присутствие Эми производило сильное впечатление. Она двигалась с грациозной непринужденностью балерины, плечи гордо развернуты, подбородок высоко поднят. Этот эффект выгодно оттенял все округлости ее гибкой фигуры.
Я даже немного оторопела, когда, войдя в приемную, обнаружила, что у нее нет ни крыльев, ни нимба, ни длинного струящегося прозрачного одеяния. Вместо этого на Эми был костюмчик по последней моде, дорогой и искусный, но не слишком ей льстивший. Она явно выбирала себе вещи в таком стиле, который больше привлекал внимание женщин, чем мужчин. Также у нее были столь педантичные прическа и маникюр, что она казалась чуждой любому понятию о голой чувственности.
Быть рядом с Эми — все равно что находиться в одном из идеально чистых, почти постановочных домов, в которых любуешься общей эстетикой, но присесть вроде как-то неловко.
Я разулыбалась ей с почти заискивающей теплотой, приглашая в кабинет, однако она приветствовала меня небрежно. Это вызвало у меня чувство разочарования, поскольку я уже была готова поддаться на ее шарм, столь расхваливаемый Кейси.
Кейси и Эми не выглядели такой уж влюбленной парочкой, когда они вошли в мой кабинет. Они устроились в противоположных концах дивана, язык его тела говорил о сокрушенности, а ее — о напряжении и закрытости. Оба избегали визуального контакта между собой и обращались только ко мне.
Первой задачей, которую поставила перед собой Эми, было дать мне знать, как «взвинчен» мой пациент, словно она жаловалась на него или попрекала меня — это было не очень понятно. Речь ее была натужной, а тон — прокурорским, и миловидность ее рассеивалась по мере того, как росла взволнованность.
— В нем что-то изменилось, — заявила она уничижительно. — Он совершенно «двинулся» на сексе, постоянно предлагает пробовать какие-то новые позы, новые места, бондаж и так далее. Я понимаю, что он хочет добавить в это дело «перчика», но, если честно, такое впечатление, что он только о сексе и думает. Он поэтому с вами встречается? Этому вы его учите?
Вместо того чтобы отвечать, я задала встречный вопрос:
— А как вы к этому относитесь?
Эми, в свою очередь, пропустила мой вопрос мимо ушей:
— И, хуже того, он предложил мне смотреть вместе с ним порно!
Неудивительно, что Кейси выглядел так мрачно.
— Я чувствую себя преданной, — продолжала Эми. — Как? Меня ему уже недостаточно? — Она задала этот вопрос мне, но предназначался он Кейси. Тот отвернулся.
— Похоже, вы сейчас не ощущаете себя любимой Кейси.
— В этом нет никакой любви! Я чувствую себя так, будто меня используют.
— А может быть, он хочет «приправить» ваш секс именно потому, что любит вас?
— Что? Так-то он демонстрирует любовь?! — саркастически воскликнула она.
— Если не брать в расчет его недавнее сексуальное поведение, есть ли у вас какие-то доказательства того, что Кейси вас не любит?
— Никаких. Вот потому-то это меня так и смущает.
— И вы боитесь, что это означает… что именно?
— Что он меня разлюбил или вот-вот разлюбит. Что я для него больше ничего не значу. Думаю, он просто хочет использовать меня для разрядки.
— Сильный вывод!
Эми в ярости уставилась на меня.
— А не может ли быть так, что Кейси просит вас разделить с ним его эротическую сторону потому, что это — акт близости?
Кейси угрюмо молчал, ссутулившись под грузом стыда. Гнев Эми возбудил в нем чувство вины и блокировал его поиски аутентичности, над которыми он так долго работал. Мне хотелось бы, чтобы он помог мне, подав голос в свою защиту, но он струсил перед лицом ее разочарования.
— А вы обсуждали эти перемены в своей сексуальной жизни?
— Мы не разговариваем о своей сексуальной жизни, — отрезала Эми.
— Почему же?
— Если мы любим друг друга, то все складывается хорошо само собой.
Я прикусила язык и позволила ее заявлению повиснуть в воздухе.
— Это — опасный миф, Эми, — выждав, заговорила я. — Секс не всегда бывает хорош, даже если два человека глубоко любят друг друга.
Они оба уставились на меня так, будто никогда в жизни не слышали более смехотворной чуши — или по крайней мере никогда в нее не верили.
— Если между вами нет коммуникации , — продолжала я, — вы подвергаете себя риску непонимания и неверных трактовок. Кейси, вы стали навязывать Эми свои новые идеи, не спросив ее мнения об этом. Она понятия не имеет, что все это для вас значит. А вы, Эми, делаете автоматический вывод, что эти перемены означают, будто Кейси вас не любит, и полагаете, что он вас предает.
Эми медленно кивнула в знак согласия. Кейси остался сидеть как сидел.
* * *
Сексуальные требования мужчин могут вызывать у женщин довольно сильные реакции. Мы не всегда понимаем, откуда берутся эти требования. Мы очень чувствительны к тому, что нас «используют», превращают в объект. Это сущий кошмар для таких женщин, как Эми, да даже для меня самой — для женщин, которые росли в любви и рассматривают романтику и обожание как подтверждение своей уникальности. Это в высшей степени личностное взаимодействие, форма обратной объективации , которая далеко не в первую очередь имеет сексуальную основу. Мужчина становится «объектом любви».
Эми свела секс к своему представлению о том, что это такое — «заниматься любовью», как это выглядит и ощущается. Любые другие формы сексуального выражения воспринимались ею как угроза и означали, что ее не любят.
Не могу ее винить, учитывая то, как мужчины веками использовали секс, чтобы вредить женщинам, лишать их власти, унижать, наказывать, принижать и т. д. Сексуальные действия применялись как силовой инструмент против женщин множеством способов в истории самых разных культур. На свете немало книг, освещающих эту тему, так что я не буду распространяться.
Однако я упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть: есть веские причины тому, что некоторые сексуальные требования мужчин провоцируют женщин на глубинные страхи . Думаю, у женщин попросту украли способность наслаждаться теми же самыми действиями.
«Занятия любовью» — это приятная, безопасная, защищенная зона. Но она не дышит, она не растет, жизнь в ней застаивается. И в результате обе стороны чувствуют себя связанными по рукам и ногам. На самом деле такое отношение отдает полным страха контролем, а вовсе не любовью.