— Я не знаю никакого исполнителя. Потому что я никого не заказывал. Но я готов признаться… Давайте напишу все, что просите.
— Э нет, — покачал головой Ушаков. — Так не пойдет. Что, начинать разъяснительную работу сначала?..
И все шло по накатанным рельсам… Ушаков всеми правдами и не правдами сумел вывернуть следователю руки, в результате Дону Педро прокурорские работники избрали меру пресечения в виде заключения под стражу, хотя сделали это скрепя сердце — оснований было маловато.
— Упрямая сволочь, — в сердцах бросил Гринев, когда вечерочком подбивали итоги. — Надо бы Инессу арестовать. Чую, она тоже при делах.
— Ну да, — усмехнулся Ушаков. — Представляешь, какой хай поднимется: арестовали вдову убитого. Палачи в серых мундирах. И прочее.
— Журналюги. — Гринев сжал кулак,
— А уперся Педро крепко. Не сдвинешь.
…Другие дела шли ни шатко ни валко. Директора, «Титана» судья выпустил под залог, привязать его к взрывам машины и магазина не удалось. Пробитый напрочь исчез с горизонта, и могло статься, что он уже успел перебежать в Литву или Польшу. Коллеги там были ориентированы, Интерпол в известность поставлен. Кореец, по оперативным данным, находился все-таки в области, а не за рубежом, но затаился в каком-то укромном месте. Доходили слухи, что он готовит большой разбор с Шамилем, так нагло влезшим в его бизнес. Так что со дня на день ожидалась новая стрельба. Впрочем, Ушаков ничего не имел против того, чтобы Кореец хлопнул Шамиля.
Между тем приходили новости, которые проливали свет на многие события последних лет. Одну такую принес утречком Гринев. Он влетел ураганом в кабинет к Ушакову и крикнул:
— Вот сволочуга!
— Кто? — спросил Ушаков, не удивляясь поведению заместителя.
— Гурин! — Гринев хлопнул кулаком по столу. — Он документы получил об увольнении. И вчера на работку устроился. Знаешь, где теперь трудится?
— Где?
— Начальником службы безопасности в компании «АТК»!
— Даже месяцок для приличия не выждал. — Ушаков криво улыбнулся.
— Вот именно. — Гринев кипел, как перегретый котел. — Перешел официально работать к своему старому шефу — Шамилю. Теперь понимаешь, какие глубокие разработки «бандитский» отдел вел?
— Чего тут не понять.
— То есть он фактически признался.
И впрямь все окончательно встало на свои места. Просто так на следующий день опер не устроится работать к бандиту. Этот означало, что Гурин давно продался с потрохами. И материалы, которые подчиненный ему «бандитский» отдел УБОПа собирал на Шамиля и его банду, прямой дорогой на рецензию попадали к самому Шамилю. Это лучший способ брать с бандитов деньги — завести на них оперативное дело. И когда на твоего подопечного начинает копать кто-то другой, ты истребуешь материалы, поскольку у тебя давняя глубокая разработка, и продолжаешь в ус не дуть. Для галочек прикрываемый бандит сдаст кого-нибудь из своих шестерок — мелочь, которую не жалко, и ты доложишь, что в результате оперативной разработки нанес по группировке сокрушительный удар. И все себя чувствуют отлично, сыто, в безопасности — и опер, и бандит.
— Все, чаша терпения переполнена, — сказал Ушаков. — Будем ставить перед начальником УВД вопрос — с нашим УБОПом надо что-то решать. Выходить на Москву. Пускай она их в рамки вводит.
— Давно пора. Это же телестудия, а не оперативное подразделение, — произнес Гринев.
Действительно, сотрудники УБОПа работали больше как киностудия. Они заваливались в масках, с автоматами в какой-нибудь притон, охаживали собравшихся там криминальных типов ногами и прикладами, все это снималось на видеокамеру и показывалось по телевизору с комментарием: УБОП провел очередную операцию, нанесшую сокрушительный урон организованной преступности… УБОП задержал тех. УБОП задержал этих. Народ, глядя в ящик, проникался мыслью, что единственная сила, противостоящая разгулу криминала в стране, — это УБОП. Вон лица закрыты, в руке — «АКМ», бандиту с размаху башмаком по ребрам! Красота! Вот только мало кто задавался простым вопросом: а что потом? А потом почти всех, кого задерживали с гиканьем и свистом, тихо отпускали.
— Уголовники поэтому УБОП и ФСБ любят — знают: налетят соколы стаей, поклюют, попугают и отпустят, — говорил Гринев. — А сотрудник уголовного розыска незатейливо попросит прийти к нему на прием, и после этого жулик возвращается из мест не столь отдаленных, сколь малонаселенных годков эдак через пять-шесть.
Ушаков давно ставил вопрос перед начальником УВД, что отдача от Полесского УБОПа минимальная. Пятнадцать преступлений, раскрытых в год, — это просто издевательство над здравым смыслом. Однако впрямую воздействовать на них возможности не было, поскольку подразделения по оргпреступности подчиняются непосредственно по вертикали Москве и начальник УВД на них влияния не имеет. Кроме того, какие-то малопонятные политические движения в верхах не позволяли полковника Еременко и его шустрых подчиненных призвать к порядку.
Собрав бумаги, Ушаков пришел к начальнику УВД.
— Что получается?! — воскликнул он, изложив свои соображения в свете последних событий. — Они фактически на содержании у бандитов. Какие еще нужны подтверждения?
Начальник управления угрюмо кивнул.
— Надо перед Москвой ставить вопрос, чтобы решать проблему кардинально. Еременко надо гнать поганой метлой вслед за Гуриным. Пора уже… Полторы сотни оперов занимаются тем, что заколачивают деньги и крышуют. А у нас двух человек нет, чтобы посадить исключительно на табачные дела. Это правильно?
— Да все я понимаю, — поморщился генерал.
— Пора решать.
— Не любишь ты своих коллег.
— Ничего подобного. Просто то, что они творят, ни в какие ворота не лезет.
Действительно, Ушаков относился к управлениям по оргпреступности в целом нормально, в отличие от того же Гринева, которого трясло при упоминании об УБОПах. Начальник уголовного розыска встречал многих прекрасных специалистов и честных людей в этой организации. Но с Полесским УБОПом головная боль была чем дальше, тем больше.
— Эх, — вздохнул устало генерал. Воодушевления на его лице не было.
Ушаков его прекрасно понимал. Он знал, насколько тяжело летать в высших слоях политической атмосферы, как нужно учитывать различные воздушные потоки и как важно не совершить промашку — шлепнешься и костей не соберешь. Поэтому Ушаков никогда не хотел быть начальником УВД.
— Надо решать, — настоятельно повторил Ушаков.
— Если надо, то будем решать. — Шаповаленко пододвинул к себе папку с документами, намекая, что разговор закончен…
Ох, если бы они оба знали, какую свинью собираются подложить им коллеги.
Лева Гутман по кличке Интеллигент, правая рука Шамиля Зайнутдинова, ждал очередного рейса. Сегодня русская команда, которую нанимала южнокорейская судоходная компания, после года плавания возвращалась на родину, где ее уже ждали заботливые бандиты.