— Вы пугаете народ своими монстрами, которые с телеэкрана открыто угрожают нам. Дети уже воспринимают налогового инспектора как Карабаса Барабаса, — возмущался корреспондент газеты «Откровенно».
— Вы правы, — кивнул иссушенный жизнью, похожий на выгоревший стручок, полный печали главный российский мытарь. — Мы пойдем другим путем. Мы будем давить на совесть.
— Вопрос от газеты «Вести», — крикнули из зала. — О ставках налогообложения.
— Я готов, — еще более грустно кивнул министр.
— А вы не пробовали снять для рекламы дистрофика из Дахау с подписью: он заплатил все налоги…
После пресс-конференции пошли «Криминальные известия».
— Убийство депутата — это удар по будущему России! Крапивницин являл собой образец честности и неподкупности! — заливался соловьем один из депутатов.
— Версия о финансовой подоплеке надумана. Все знали, что это человек, которого мало волновали деньги, — вторила ему политический обозреватель первого телеканала.
— А теперь горячие новости, — радостно сообщил ведущий «Криминальных известий». — Настоящая война разгорелась сегодня у офиса компании «Луна-сервис», принадлежащей известному бизнесмену и политику Абраму Путанину.
Показали ощутимо подпорченный, подкопченный памятник архитектуры.
— Представители правоохранительных органов не исключают ичкерский след. Очевидцы утверждают, что нападавшие походили на кавказцев. Причиной нападения может быть бескомпромиссная деятельность Абрама Путанина по организации борьбы с ич-керскими сепаратистами в период его работы на посту вице-премьера правительства.
— Это провокация. Да, это очередная провокация, — заискрился как при коротком замыкании перед телекамерой Олигарх Всея Руси. — Это можно поставить в один ряд с не правомерным возбуждением против меня уголовных дел. Это наступление отживших свое, но цепляющихся за жизнь сил. Тех сил, которые семьдесят лет тиранили Россию. Мы — за новую Россию. Они — за проклятый Совок.
— Вы не исключаете ичкерский след? — спросил журналист.
— Нет, глупости, глупости, глупости, — заволновался Олигарх Всея Руси.
— Но говорят…
— Все только говорят и говорят… Кто дело делать будет? Все… — Путанин обернулся и вздохнул, глядя на изуродованный гранатометами особняк…
Инженер хлопнул в ладоши.
— Э, надсмотрщик, посмотри, упырь в печали.
— Кто же его так, бедолагу? — спросил я.
— Как мы и предполагали, Ичкерские братья.
— Баши Бадаев изливает свою злобу.
— Бой вампиров. Знатное зрелище. Теперь Путанин нажалуется наверх, подключит все правоохранительные органы, и по отношению к горцам будут приниматься меры. Их поставят слегка на место несколькими масштабными антитеррористическими акциями, А потом они снова начнут вместе делать деньги.
— Соображаешь, Инженер.
— Столько лет в большой политике. А политика" как писал бойкий итальянец Ривароль, «подобна Сфинксу из сказок она пожирает всех, кто не может разгадать ее загадок». Я же пока жив.
— Ладно, вернемся к нашим баранам, — сказал я, включая компьютер. — К реконструкции происшествия в лаборатории.
— Охота тебе ерундой заниматься, — он зевнул, но подсел к компьютеру. Мы, коротая время, ввели в программу план «Березовой рощи», а также динамическую схему происшедшего. Я уже несколько дней гонял Инженера по этой схеме, заставляя припоминать все новые и новые подробности. А заодно присматриваясь, не начнет ли он путаться в деталях, что обычно бывает от вранья…
— «Из всех путей, которые ведут к счастью, самые верные — труд и упорство», — сказал я.
— Кант? — осведомился Инженер, втянувшийся в игру с цитатами.
— Луи Рейбо, фращузский писатель девятнадцатого века.
— Да знаю я, — махнул рукой Инженер.
— Итак, еще раз, когда ты отключился? — спросил я, выводя на экран схему лабораторного помещения с изображением малюсенькой фигурки человека — это был сам Инженер.
— Для особо непонятливых в двадцатый раз повторяю — не помню. Помню, что мы создавали новую программу, уточняющую динамику движений объекта и мимику… Потом Владик крикнул что-то вроде:
«Эй»… И все. Провал…
— Вот ты вспомнил про Владика, — кивнул я.
— Да, — удивился Инженер. — А действительно, ведь напрочь из памяти вышибло. А сейчас вспомнил.
— Значит, наши упражнения идут на пользу. Давай еще раз посмотрим, что ты вспомнишь о системе охраны…
Инженер припомнил еще парочку, как ему казалось, не особо важных деталей о системе сигнализации и расстановке камер видеообзора на улице и в самой лаборатории. Я хлопнул ладонью по столу:
— Молодец.
— Чего это ты? — подозрительно посмотрел он на меня,
— При такой расстановке открыть лабораторию можно было только изнутри.
— Это почему?
— Потому что при наружном преодолении без подтверждения с поста охраны цепочка замыкалась изнутри. Это пространство — я указал мышью на экране место, — просвечивалось фотоэлементами.
— А что, нельзя было отключить с центрального поста? — заинтересовался Инженер.
— Ты же сказал, какая модель системы стояла.
— Ну да, фирмы «Гамма-вижен».
— Вот именно. А стандартная система оборудования особо охраняемых помещений строится именно по этому типу.
— Любопытно, — Инженер почесал подбородок.
— Значит, кто-то из четырнадцати человек, находившихся в самой лаборатории, впустил противника.
— М-да… Или кто-то, имеющий отношение к охране, нейтрализовал эти фотоэлементы, — он покачал головой. — Очень неприятно, когда тебя продают. Никому в жизни верить нельзя.
— Даже самому себе ? — впился я в него глазами.
— Нет, мне можно, — нахально ухмыльнулся он.
— Почему это?
— Потому что я исключение…
На сайт скинули срочное сообщение — заказчик запрашивал встречу. Так, опять что-то срочное,
Через Интернет я сбросил ответное сообщение. Таким манером мы пообщались и, наконец, «забили стрелку», как принято сейчас говорить в широких бандитствующих народных массах,
Москва жила в режиме — ни дня без приключений, ни минуты без напряга. В городе шли широкомасштабные облавы, проверялись машины, по излюбленным ичкерами общагам, как дорвавшиеся до Иерусалима крестоносцы, прошли омоновцы, привычно сея разор и одаривая направо-налево дубинками, втихаря вычищая карманы врагов народа. На границе с Ичкерией опять стали сосредоточиваться войска, которые давно играли в эти игрушки — то подходили к границе, то отходили от нее после очередного замирения между московскими политиками и ичкерскими вождями. Спецотряд контрразведки совершил вылазку в тыл врага и пригнал пятнадцать томившихся в ауле пленников, которые раньше никого не волновали.