– Ого, – сказала тётушка Забота.

– Ничего себе! – добавил столяр.

– Добро пожаловать, – пригласил папа.

«Что же они, ничего не понимают?» – совсем испугался Малыш.

Он-то думал, что мама закричит, папа схватит палку, чтобы оборонять свой дом, а Филипп полезет в драку… И что же? Все сидят, улыбаются и смотрят на этих двоих, которые стоят посреди комнаты и притворяются. Они натянули на головы какие-то белые маски с прорезями для глаз и намалевали на этой белой материи красные щёки и чёрные брови.

– Вы и вправду прошли такой долгий путь? От самых Доврских гор? – спросил папа.

– Ох, долгий, сынок, – сказала маленькая старушка, – ох, устали наши ножки.

– Ах, ах, – пробурчал Малыш под диваном, – а сама пришла всего от магазина, да ещё небось на автобусе приехала, врушка.

Но голос у него стал такой тонкий да безвольный, что почти и беззвучный, и если кто и услышал его слова, то разве что Щепкин.

– Ох, жена моя устала, – завёл свою шарманку маленький старичок. – Спасибо, люди добрые, что пустили нас в дом обогреться.

– Вы думали, быть может, попроситься на ночлег? – сказал папа.

– Ох, нет, – сказал старичок, – у нас ребятишек полны горы, нам сегодня же домой надо.

– И вы, конечно, проделали этот долгий путь, только чтобы навестить нас, – сказала мама, пододвигая гостям сладкое рождественское полено, печенье и всё самое вкусное.

– По правде говоря, мы пришли к тем двоим, кого кличут Малыш и Щепкин, потому что мы слышали о Щепкине много удивительного. Сказывают, что он может говорить и возить санки в гору.

На это мама всё же ответила, к счастью, так:

– Какая жалость, но Малыш с Щепкиным только что отправились в землю великанов, в Йотунхейм, так что мы не ждём их домой раньше послезавтра.

– Странно, – сказала старушка, – а я так ясно видела, что прямо перед нами в дом вбежал маленький мальчик.

– Да, это Малыш забегал на минутку перед дорогой, – объяснила мама. – Он взял Щепкина, сел на метлу и вылетел вот в это окно. Филипп, кстати, закрой окно на щеколду, пожалуйста.

Филипп поднялся, плотно закрыл окно и опустил щеколду. Потом он сел на стул перед диваном, а тётушка Забота, которая сидела на диване, пошире расправила юбку, чтобы никто не увидел, что под диваном кто-то есть.

– Очень печально, – сказала маленькая старушка. – Придётся нам тогда возвращаться домой в Доврские горы. Спасибо вам, люди добрые.

– Не на чем, – ответила мама. – Вот вам коврижки на дорогу.

Она проводила их до дверей и сказала им на пороге:

– Мне кажется, сейчас должен прийти автобус. Езжайте лучше на нём, нехорошо ходить по дороге с машинами в темноте. Вот вам пятьдесят эре на билет.

Старичок со старушкой сделали книксен, оба. Мама стояла и смотрела им вслед, пока не пришёл автобус. Тогда она вошла в дом и сказала:

– Малыш, можно вылезать.

Малыш с Щепкиным выползли из своего укрытия, но вид у Малыша был всё ещё бледный и потерянный.

– Ты понял, да, – сказала мама, – что это были рождественские ряженые?

– Нет, – ответил Малыш серьёзно, – это были две девчонки из магазина.

– Конечно, – согласилась мама, – но мы не могли им это сказать. Они старались и сделали себе костюмы.

Но полностью Малыш пришёл в себя не раньше, чем тётушка Забота отвела его на кухню. Там она смастерила белую маску с прорезями и для него тоже, надела на него своё пальто и шляпу, так что он стал почти похож на маленькую тётушку. Когда он вошёл в комнату, Филипп вскочил со стула и спрятался за ним, а папа схватил диванную подушку, закрыл ею лицо и закричал:

– Караул! Я боюсь!

– Ряженые мне нравятся, когда я сам ряженый, – сказал Малыш.

– Ты придёшь в среду на общий праздник? – спросила тётушка Малыша.

– Там тоже будут ряженые? – спросил Малыш.

– Нет, но туда часто заходит рождественский дед с подарками для детей, – ответила тётушка.

– Тогда я, пожалуй, приду, – сказал Малыш.

Рождественский праздник

Рождественские каникулы продолжались, Филипп не учился, папе не надо было никуда ездить с пальто и платьями, но магазин в Гампетрефе работал, потому что, хотя люди накупили много-много всего перед Рождеством, они снова стремились в магазин, чтобы купить ещё чуточку того и сего – видимо, всё уже съели. Из-за этого маме надо было ходить на работу, хотя каникулы ещё не кончились. Поэтому на общий праздник собрались идти папа с Филиппом, Малыш и Щепкин, а мама решила поваляться дома в тишине, отдохнуть.

В помещении, где был назначен праздник, оказалось много людей. В раздевалке Малыш даже испугался, потому что вокруг было столько высоких взрослых, что Малыш ничего не видел. В конце концов папа поднял его и посадил на что-то вроде прилавка, это помогло. Малыш увидел, что в зале есть и другие дети.

– Всё, ты готов, – сказал папа.

– Нет, – возразил Малыш. – А ботинки?

– Правда, – вспомнил папа, – тебя же надо переобуть.

Он повозился немного, стаскивая с Малыша зимние башмаки, помог ему обуться в ботинки и спустил его на пол. Потом взял за руку, и они пошли в зал. Филипп уже встретил одноклассников и делал вид, что занят, но Малыша это не задело, он ходил с папой и Щепкиным.

Они подошли к большой ёлке в центре зала. Малыш замер, рассматривая её и наблюдая за малышнёй. Самые младшие вертелись, прыгали, скакали, мчались куда-то сломя голову и падали, хотя некоторые просто чинно стояли и смотрели на ёлку, как сам Малыш.

Папа разговорился с каким-то мужчиной, Малыш слышал басистые голоса у себя над головой. Вот и очень хорошо – папа не будет скучать, а Малыш может спокойно стоять, держась за папину руку, и всё кругом рассматривать.

Тут какой-то дядя закричал: «Добро пожаловать на нашу ёлку!» – а потом попросил всех детей подойти ближе, чтобы водить вокруг неё хоровод.

Малыш быстренько отошёл подальше, но потом передумал и вернулся к папе.

– Самые маленькие встают в первый круг, – объяснил мужчина, – постарше – вокруг них, а во внешнем круге – взрослые.

– Ну, Малыш, давай, будь молодцом и вставай сам в первый круг, – сказал папа. – Смотри, Филипп уже стоит в среднем круге.

Да, Филипп стоял там вместе с мальчиками и девочками своего возраста. Малыш посмотрел на папу. У того было такое выражение лица, словно ему очень хотелось показать своему собеседнику, что Малыш – молодец и его ни о чём не надо просить два раза.

– Когда вы кончите водить хоровод, возвращайся сюда, – сказал папа. – А теперь беги!