Мортен хлопнул в ладоши, из-за чего ребенок вздрогнул.
— Хорошо, тогда давайте собираться в дорогу.
Вильнев ухмыльнулся.
— Если Нориа права, что вполне вероятно, то нам действительно нужно собираться. Но нам следует взять только то, что мы сможем нести сами, все остальное придется оставить.
Мортен заметно съежился.
— И как нам быть с госпожой Келлерманн?
Паула отчетливо услышала, что он хотел сказать. Госпожа, которой мы всем этим обязаны, может не надеяться, что мы потащим и ее багаж…
— Я понесу то, что мне принадлежит, мне не нужна помощь!
Но у нее сжималось сердце, потому что она понимала: ей придется оставить все свои инструменты для производства парфюмов. Ей нужны были палатка, москитная сетка, одежда, масла и, прежде всего, книга бабушки, ее она никогда бы не оставила.
— А мальчика мы будем нести по очереди, — предложил Вильнев и посмотрел Пауле прямо в глаза. Она хотела было возразить, но поняла, что он прав.
— Конечно, — пробормотал Мортен. — Само собой разумеется, а я могу взять какие-то вещи госпожи Келлерманн.
— Мортен, я полагаю, ваша сила понадобится нам для того, чтобы нести посуду и продукты.
Нориа протянула Пауле мальчика.
— Мне нужно готовить завтрак.
Вильнев встал между Паулой и Нориа и взял ребенка на руки.
— Госпожа Келлерманн, вы займетесь своими ранами, а я тем временем позабочусь о ребенке.
Все вышли из палатки Паулы.
Она обработала раны маслом чайного дерева, что сначала вызвало неприятное жжение, однако затем дало успокаивающий эффект. После чего она оделась и вышла на улицу к своим попутчикам, при этом она почувствовала враждебное отношение к себе, потому что это по ее вине ушли носильщики.
Но никто ничего не говорил. Она села у огня, Мортен молча протянул ей чай, Нориа — тарелку с рисом. Вильнев пытался покормить мальчика супом, а Ласло жевал веточку померанцевой травы.
— Куда вы, собственно, вчера запропастились, Ласло? — спросила наконец Паула, нарушив таким образом тишину.
— Я пошел за носильщиками, поскольку подумал, что нам тоже следовало бы купить ножи.
— А почему вы нам об этом не сказали? — И, прежде всего, что он искал там, внизу, у ручья? Ибо в том, что он там был, Паула не сомневалась ни секунды.
— Если бы вы нам об этом сказали, мы вас не искали бы и я не нашла бы малыша. — Паула сама заметила, насколько смешно это прозвучало: опять «если бы, если бы, если бы». Но это уже не имело никакого значения, потому что ничего уже не изменить, и причитаниями здесь не поможешь.
Ласло улыбнулся.
— Я не отношусь к тем людям, которые всегда точно знают, что они будут делать в следующую минуту. Даже бабочка может сбить меня с пути…
Вильнев пренебрежительно фыркнул, а Паула и Нориа улыбнулись. Показалось смешным, что такого мужчину, как Ласло, может сбить с пути бабочка.
— Вот как вчера утром. Прежде чем я попал в деревню, рой голубых бабочек заманил меня вниз по склону, и я подумал, что они приведут меня к каким-то особенным цветам. Вильнев же ищет кутровые, а мы до сих пор ни одного не видели. Но затем весь рой вдруг исчез, как туман рассеялся, и мне очень повезло, что я нашел дорогу обратно.
— Эти бабочки были сияющими, голубыми, как лазурит? — спросила Паула, и Ласло осторожно кивнул. У нее волосы встали дыбом, и раны начали пульсировать. Ей казалось, что она вернулась к тому месту у болота, где этот рой бабочек ее утешал.
— На Мадагаскаре нет чисто голубых бабочек. — Мортен вытер свою тарелку. — Только с рисунком.
Паула и Ласло переглянулись. Он пожал плечами, и Паула поняла, что Ласло было абсолютно все равно, кто здесь прав, а кто нет. Ей стало ясно, что это совсем не важно, для него и для нее эти голубые бабочки существовали.
Вильнев поднялся, передал Пауле ребенка и настоял на том, что им следует вырыть яму для тех вещей, которые они не смогут взять с собой. Только так можно надеяться на то, что все останется в сохранности.
— Эти варвары все равно найдут и продадут все наши вещи, — нервно сказал Мортен. — Я не могу так рисковать, я должен взять все.
— Столько, сколько вы сможете нести. Только то, с чем вы способны перелезать через деревья и переходить воду.
Приказной тон Вильнева раздражал Паулу, но, прежде чем она что-то сказала, Мортен подскочил и с угрожающим видом встал перед Вильневом.
— Вы забываетесь. Никто здесь не является вашим рабом.
Вильнев побелел, Паула думала, что начнется драка, но Вильнев отвернулся, оставил Мортена и пошел выбирать участок земли, подходящий для вскапывания.
Мортен последовал за ним, и они оба начали активно жестикулировать. Паула не слышала, о чем они спорили. Мальчик у нее на руках кашлял во сне, и Паула качала его.
— Вот опять подтверждение того, что имущество — это обуза. — Ласло зевнул. — Я готов ко всему, простите меня. — Он побежал к палатке, а затем исчез в лесу.
— Имущество — это не обуза. Имущество делает свободным. Золото делает свободным. — Нориа покачала головой, посмотрев вслед Ласло и начала убирать. — Нет никакого смысла закапывать сундуки, люди здесь очень бедные. Они все достанут и придумают, что с этим можно сделать.
Паула подумала о своих инструментах. Нет, она не хотела, чтобы кто-то другой, кроме нее, использовал их непонятно для чего. Это были котелки и аппараты для конденсирования, подарки ее отца, единственное, что у нее от него осталось. Должен быть способ, как этому помешать. Она видела, что Вильневу удалось переубедить Мортена и заставить его помочь копать яму, даже если это и было бесполезное занятие.
Мальчик у нее на руках тихо сопел. Невольно она посмотрела на него, и его вид натолкнул ее на мысль. Фади! Они сразят малагасийцев их же собственным оружием.
— Нориа, мы могли бы соорудить здесь могилу, никто не притронется к ней. — Паула воодушевилась и взволнованно помахала Вильнву и Мортену, которые неохотно подошли к ней и выслушали ее предложение.
— Если мы потом снова раскопаем ее и они застанут нас за этим, дело может кончиться плохо. — Вильнев был настроен скептически.
— Но это может сработать. — Нориа кивнула Пауле. — Я думаю, это хорошая идея, тогда я оставлю здесь свое платье и заберу его на обратном пути.
— На обратном пути? — спросили все трое хором. Никто явно не рассчитывал, что Нориа опять их покинет.
Нориа кивнула.
— Разумеется, я вернусь назад, в столицу. Кому нужна убогая жизнь в деревне?
Громкий шелест и треск заставили Паулу обернуться. Ласло бежал к ним, будто за ним гнались собаки.
— Мы должны немедленно уходить отсюда, там надвигается что-то страшное.