Элизабет не полагается на обычный фасад дружбы с интимным оттенком, она создает подлинные привязанности. Каждый новый кандидат для нее – прекрасный незнакомец из ночного клуба. Она танцует с ним, и у нее кружится голова от избытка возможностей. Если ему не нравится то, что она предлагает, ей хочется умереть. Если он говорит о солидном заказе, ей хочется к нему переехать.
Свои романы Элизабет переживает глубоко внутри. Никто другой о них понятия не имеет, но для нее они достаточно реальны, и поэтому она все время живет в состоянии стресса. В данный момент, к примеру, у нее восемнадцать долговременных, непрочных, выматывающих душу связей, а в прошлый четверг на совещании она наметила новый объект.
Сейчас она говорит по телефону с клиентом, который пытается дать задний ход. На той неделе она продала ему двести часов тренинга, а теперь он хочет урезать заказ. Она сидит, закусив губу, в своей клетушке, спиной кдвум коллегам, и трубка у нее в руке становится скользкой. «Ну почему он не подписывает? – мысленно ноет она. – Что со мной не так?»
– Ничего страшного, Лиз, – убеждает клиент. – Просто я посмотрел наш график и понял, что столько сразу нам ни к чему. Пакет мы берем, только часы надо сбавить.
– Но речь шла о двухстах. Именно так мне казалось.
– Так и было, Лиз, но теперь я подумал…
– Но… – У нее пересыхает горло. Она борется с дрожью в голосе. Мужчины не любят назойливых женщин – так говорится в популярной книжке, которая заодно служит ей пособием по продажам. Они не против, когда им бросают вызов, но при этом – обязательное условие! – ты должна относиться к ним с уважением. – Боб, мы же договорились. Ты ведь не из тех, кто дает слово, а потом не держит его. Ты как скала, за это я тебя и люблю. На тебя можно положиться без всяких сомнений.
В трубке слышится вздох, и сердце Элизабет замирает.
– Ладно, оставим двести. Но мне правда столько не надо, Лиз.
– Я ценю это, Боб. Ты настоящее чудо.
– Это ты по доброте своей говоришь.
Элизабет расслабляется. Интерес к взятому под контроль Бобу стремительно убывает. Мысли обращаются к незнакомцу из комнаты совещаний. Он маленький, с избыточным весом, и рубашка у него под мышками была мокрая. Элизабет мечтательно щурится. Может, его заинтересует какой-нибудь тренинг?
* * *
В отделе продажи тренингов восемь штатных единиц. Три торговых представителя, три ассистента, менеджер и секретарь. У каждого представителя свой ассистент. У Элизабет – Холли, молодая атлетическая блондинка, известная на несколько этажей своим пристрастием к спортзалу и полным отсутствием чувства юмора. У Роджера скоро будет Джонс. Третий продажник – это Вендел, крупный мужчина, доводящий остальных до дрожи привычкой прочищать глотку перед каждым высказыванием и всегда неожиданно.
Здесь, как и во всех прочих отделах «Зефира», открытая планировка. Это значит, что все работают в отсеках-клетушках, кроме менеджера – у нее кабинет со стеклянной внутренней стенкой, где всегда опущены жалюзи. Открытая планировка, как сообщается в циркулярах «Зефира», способствует командной работе и повышает производительность. Это относится ко всем, кроме менеджеров, чью производительность повышают (в циркулярах об этом не говорится, но вывод напрашивается сам собой) угловые офисы с прекрасными видами.
Стойла отдела продаж разделяет перегородка восьмифутовой вышины с представителями по одну сторону и ассистентами по другую. Для новичка обе стороны идентичны, но посвященным открыто сияние, висящее над представительской половиной. Его излучает статус. Зарплата с той стороны шестизначная, расценки семизначные, гандикап в гольфе однозначный.
Во время последней перестановки муссировался план посадить каждого представителя рядом со своим ассистентом. План этот благодаря энергичному лоббированию Элизабет и Вендела не продержался и дня, поэтому у ассистентов масса возможностей для разминки. Отдельскую перегородку они называют Берлинской стеной.
* * *
Вендел подходит к столу Роджера, скрещивает руки и трубным звуком возвещает о своем намерении что-то сообщить.
– Не хочется говорить, Роджер, но ты снова припарковался на моем месте.
Роджер поднимает палец, прося его подождать. Он только что позвонил в буфет и ждет, когда его соединят со службой закусок и десертов. Но Венделу, коллеге-продажнику, об этом знать незачем, поэтому Роджер говорит в трубку:
– Я рекомендую полный пакет – это оставляет за вами все преимущества за более низкую общую стоимость. Да… конечно. Прекрасно. Я сейчас же это оформлю. – Он кладет трубку. Вендел высится над ним, заслоняя флуоресцентный свет. – Что, извини?
– Твоя машина. Несмотря на наш предыдущий разговор, она снова стоит на моем месте.
Роджер потирает переносицу.
– Вендел, в нашем гараже отсутствуют какие-то определенные места. Кто первый приехал, тот и занял. У тебя нет своего личного места для парковки. Ни у кого из нас его нет.
– Хррррр. – Вендел опускает руку в карман пиджака. – Ты это в прошлый раз говорил. Так вот, я не поленился позвонить хозяйственникам и попросить у них план гаража. Если ты соизволишь взглянуть вот на этот квадратик, который сейчас занимает твоя машина, то увидишь надпись: ОТДЕЛ ПРОДАЖИ ТРЕНИНГОВ, ТП 2. Это я, Роджер, а твое место следующее. – Он тычет пальцем в квадрат, расположенный на пять футов дальше от лифта.
Роджер отмахивается. В торговые представители из клиентов он перешел всего шесть недель назад, но он чертовски талантлив, и Вендел из-за этого нервничает. Роджер слишком уверен в себе, его темно-карие глаза чересчур проницательны, прическа как у менеджера высшего звена. Вендел последнее время работает по девяносто минут сверхурочно и не ходит обедать. Элизабет тоже под впечатлением – она то и дело встречается с потенциальными покупателями вне отдела. Когда Роджер рядом, ее одолевает желание удавить этого человека его же собственным галстуком.
– У хозяйственного отдела нет полномочий назначать личные места для стоянки. Это прерогатива руководителей отделов. Нам Сидни ничего такого не объявляла, поэтому мы паркуемся произвольно.
Вендел колеблется – он не знает точно, какой именно баланс власти соблюдается между хозяйственниками и менеджерами отделов.
– За отсутствием решения Сидни нам следует придерживаться схемы хозяйственного отдела.
– Если тебе хочется спорить, обсуди это с Сидни. А до тех пор мы паркуемся как придется.
– Раз мы паркуемся как придется, – повышает голос Вендел, – почему ты всегда ставишь машину на одно и то же место? Ты никогда не занимаешь место Сидни или Элизабет и всегда паркуешься на одном и том же. На моем.
– Просто совпадение. – Сделав это абсурдное заявление, Роджер пару секунд молчит. – Но знаешь что? Я постараюсь не занимать твое место, которое непонятно почему твое, если ты скажешь, почему взял мой пончик.
– Не брал я твой чертов пончик! Нечего тему менять.