— Вы же точно знаете, против кого будет использоваться это оружие, — произнес Тунберг.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, господин доктор. Вождь Чунга живет по другую сторону границы, поэтому запрет на продажу оружия туземцам не распространяется на эти земли.
— В данный момент это действительно так, — возразил швед, — но зимой он снова перейдет границу. И там нет никаких восставших племен, только трекбуры. И этими подарками вы провоцируете начало войны.
Схеллинг усмехнулся.
— Поосторожней, господин доктор. Вы не так уж хорошо осведомлены о местных реалиях, как думаете. Дальше на восток действительно есть племя, которым правит вождь Ндламбе. Он на короткой ноге с трекбурами и вместе с ними выгнал вождя Чунгву с его пастбищ. Но соглашение трекбуров и одного из племен хоса едва ли продлится долго, поэтому я вижу своей обязанностью поддержать то, что и без того произойдет.
— Вы надеетесь развязать войну между племенами? Чтобы втянуть в это Компанию, не будет повода лучше. Хоса станут использовать все оружие, которое смогут купить или украсть. И когда у них будет достаточно ружей, губернатор рано или поздно вынужден будет направить сюда войска. Когда начнется война — лишь вопрос времени.
— Вы называете это войной, доктор, а я называю это дальнейшим развитием. Дальнейшее развитие неизбежно, и есть лишь один вопрос: сможет ли кто-нибудь использовать его для своей выгоды? Принимая во внимание ваше ботаническое и фармацевтическое чародейство, я ожидал от вас большего понимания. Раненым наверняка потребуется лечение и облегчение страданий. Любой прозорливый человек, вероятно, увидел бы в этом хорошую выгоду.
Тунберг покачал головой:
— Тогда я, наверное, слепой, потому что вижу лишь кровососущего паразита.
— Это ваши слова. Но я предпочитаю говорить иначе: я получаю выгоду из многообещающей ситуации.
Тунберг сначала взглянул на Эулеуса, который отвел глаза, потом на вождя, который хмуро посматривал на двух пленников, словно речь шла о несчастных существах, которых только что вытащили из помойной ямы. Учитывая тот факт, что мылись они давненько, это сравнение подходило как нельзя лучше.
— Откуда вы узнали? — вмешался Мэссон.
— Что я узнал, мистер Мэссон? Что вы всю дорогу из Кейптауна следовали за мной? Какой именно цветок вы ищете? Или где искать ваш драгоценный цветок? — перечисляя эти риторические вопросы, Схеллинг наслаждался мигом своего триумфа. — Разве не я вам говорил, — улыбка на его лице сделалась еще шире, — человек в Африке не может выжить один? Теперь к этому я еще могу прибавить, что человек не добьется успеха, если все сразу расскажет друзьям. Всему свое время.
— Вы считаете, что мы друзья? — спросил Мэссон сквозь зубы.
— А вам было бы лучше, если бы мы были друзьями? — ответил Схеллинг, и маска дружелюбия моментально слетела с его лица.
Он взял в руки выкрашенный зеленой краской деревянный ящичек и вытащил дневник Мэссона.
— «Мистеру Мэссону для его ботанического путешествия на мыс Доброй Надежды». Ну, мистер Мэссон, ваше путешествие еще не закончилось. Я уверен, что губернатор ван Плеттенберг завалит меня наградами, если я доставлю ему английского шпиона. Именно поэтому есть смысл привезти вас в Кейптаун живым и невредимым.
— Прежде чем вы лишите меня жизни, мистер Схеллинг, я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли мне объяснить, почему так хотите моей смерти.
— Ах, ты боже мой! — с наигранным умилением воскликнул Схеллинг. — Думаю, все эти пограничные территории вдохновили вас на такую мелодраму! Это уже не тот молодой человек, серьезный и спокойный, которого я помню. С другой стороны, всем известно, что граница меняет человека. Не так ли, мистер Виллмер?
— Для меня он все та же «соленая шкура», мистер Схеллинг, — ответил Виллмер, заметно скучая.
Он развернулся и побрел к первому фургону, чтобы отдать вознице последние распоряжения, прежде чем караван выедет на равнину и направится к побережью.
— Я одно вам скажу: вождь Чунгва заверил меня, что его племя не знает больше мест, кроме этого ущелья, где бы рос цветок. Конечно, это всего лишь его слово, и неизвестно, чего оно стоит. Но вы, по крайней мере, можете утешать себя тем, что оказались одним из немногих белых людей, которые видели эти цветы растущими в естественной среде. После сегодняшнего дня мало кто сможет этим похвастать. Как только мистер Форстер доставит цветы в Англию и получит вознаграждение от чрезвычайно благодарного короля, пройдет совсем немного времени, и этими цветами можно будет любоваться в большинстве ботанических садов Европы. Если изменятся обстоятельства (а это, несомненно, случится), военно-морские силы Англии захватят власть в регионе мыса Доброй Надежды. Кто знает, вероятно, на этих цветах можно будет неплохо заработать. Во всяком случае, мистер Барнетт был очень впечатлен многообразием и роскошью этих растений. Иногда я и сам себя спрашиваю, что в этой чертовой стране можно еще обнаружить. Я не ботаник и не член Королевского общества, как мистер Форстер, но я знаю толк в выгоде: этот цветок стоит чистого золота.
— Ружья и цветы, — бесспорно, оригинальная комбинация, этого у вас не отнять. А где, собственно, знаменитый мистер Барнетт? Или вы тоже отправили его бродить по диким пустошам? — спросил Мэссон.
Схеллинг проигнорировал подколку:
— Что же касается вас, доктор Тунберг, то уверен: Компания будет мне тоже очень признательна, если я верну вас в ее лоно. Без сомнения, ваша мечта взойти на борт корабля скоро исполнится. Но все же полагаю, что встреча с отребьем на Роббенэйланде далека от того, что вы надеялись обрести на востоке.
— Я, конечно, не уверен, — колко ответил Тунберг, — но, возможно, после обратного путешествия к Кейптауну в компании вас и мистера Виллмера перспектива жизни на Роббенэйланде покажется мне весьма привлекательной.
Схеллинг поджал губы.
— Ну, на это могу сказать лишь одно: мы сделаем все от нас зависящее, чтобы воплотить в жизнь ваши высокие чаяния.
Схеллинг повернулся к Виллмеру, который следил за тем, как первый фургон, громыхая по дороге, исчез вдалеке:
— Мистер Виллмер, будьте столь любезны, позаботьтесь о мистере Мэссоне и докторе Тунберге, а мы закончим работу и тоже отправимся в обратный путь.
Виллмер кивнул и улыбнулся.
— Их можно разместить в задней части второй повозки: если нападет лев, ему будет чем перекусить, да и цветы останутся нетронутыми. Ну-ка, пошевеливайтесь!
После того как хоса загрузили второй фургон, Мэссона и Тунберга связали и усадили в повозку. Оттуда открывался вид на расщелину, деревню и пруд у подножия холма. Пленники не видели ни следа Барнетта или женщины. Виллмер лениво прохаживался и прикрикивал на рабов, которые взялись снимать лагерь и грузить палатки и снаряжение во вторую и третью повозки. Уложили и зеленый ящик, в котором хранился дневник Мэссона.