— Чего кричишь? — Свет зажегся, и Мокроусов увидел перед собой капитана милиции. — Ты арестован. А поможет тебе прокурор, если не будешь запираться, конечно.
В следственном изоляторе у Мокроусова сняли отпечатки пальцев. Утром его привели на допрос.
— Я могу узнать наконец, за что меня посадили? — возмущенно спросил Мокроусов.
— Вас не посадили, а задержали. По подозрению в убийстве гражданки Золотовой Анны Сергеевны, — сказал следователь.
— Да не знаю я никакой Золотовой! Честное слово, не знаю.
— Ну уж, — ухмыльнулся следователь и достал из папки фотографию молодой женщины. — Неужели не узнаете?
— Нет, не узнаю, — упрямо твердил Мокроусов.
Следователь посмотрел на него укоризненно:
— Не ухудшайте своего положения, Мокроусов, не лгите. — Он вытащил из папки маленькую фотокарточку самого Мокроусова. Снимок был запечатан в пластиковый пакет. — Этот снимок нашли в квартире, которую снимала Золотова. Что вы на это скажете? У нас, кстати, есть свидетели, которые видели вас вместе.
Мокроусов опустил голову:
— Да, я знаком с этой женщиной. Но ее зовут Маша. А признавать наше знакомство я не хотел, потому что дело это, уверяю вас, сугубо личное, интимное, никого не касающееся. Вы как мужчина могли бы меня понять.
Следователь положил фотографию назад в папку.
— Эта женщина — Анна Сергеевна Золотова. В прошлую пятницу она исчезла при загадочных обстоятельствах. В квартире найдены следы ее крови, нож с отпечатками ваших пальцев. Нам точно известно, что вы приходили к ней в пятницу вечером, и у нас есть серьезные основания полагать, что именно вы ее убили.
— Чушь какая! — взорвался Мокроусов. — Когда я уходил, она была жива. Да и зачем мне было ее убивать?
— Вот это мы и должны установить.
Следователь положил перед собой бланк протокола допроса и стал его заполнять:
— Итак, вас зовут Мокроусов Сергей Иванович…
Это произошло в пятницу два или три месяца назад, точнее вспомнить он не мог. Они с коллегой вышли из ресторана, где отметили подписание важного контракта и вообще удачно завершившуюся неделю.
Мокроусов подвез коллегу до дома. Вдоль дороги шпалерами стояли предлагавшие себя девочки. Мокроусов пребывал в игривом настроении, поэтому беспрестанно вертел головой и вслух оценивал достоинства наиболее приметных «ночных бабочек». Коллега, посмеиваясь, спросил:
— Жена у тебя все еще в отъезде?
— Точно, — ответил Мокроусов. — Лондон — хороший город.
— Диссертацию пишет?
— Уже заканчивает. Докторскую.
— Уважаю, — без тени юмора сказал коллега.
— Я тоже, — кивнул Мокроусов. — Но она там, а я здесь.
Он высадил коллегу, пожал руку на прощание и медленно поехал дальше. Он испытывал приятное волнение. Жена уехала на несколько месяцев, и ему надоело ложиться в постель одному. Конечно, можно было бы найти подругу в одном из клубов — так было бы надежнее и безопаснее. Но Мокроусов не был завсегдатаем клубов и телефонов их не знал. Можно было бы и выяснить, раз есть нужда. Но это долгое дело.
Он ехал очень медленно, рассматривал девушек. Но ни одна из них ему не понравилась: все они были вульгарными. Когда цепочка «ночных бабочек» закончилась, Мокроусов разочарованно вздохнул: значит, и сегодня ему придется спать одному. И вдруг он увидел одинокую женскую фигурку под уличным фонарем. Он даже засомневался: может быть, она не та, за кого он ее принял? Но он уже сбросил скорость, остановился у тротуара и опустил стекло. Девушка подошла:
— Что угодно господину?
У нее были мягкие и нежные черты лица. Таких лиц у проституток не бывает.
— Сколько берешь за ночь? Где твой хозяин? — Он хотел сказать «сутенер», но предпочел более привычное слово.
— Я работаю одна, — сказала она и села к нему в машину. — У тебя или у меня? У меня дороже.
— У тебя, — ответил Мокроусов.
Аня была восхитительна. Далеко за полночь, когда Мокроусов уже начал засыпать, он вдруг услышал, как открылась входная дверь. Аня выскользнула из-под одеяла и вышла в коридор. Мокроусов услышал приглушенный спор. Мужской голос ему не понравился. Сутенер пришел либо требовать свою долю, либо ограбить ночного гостя.
Мокроусов мог постоять за себя. Он натянул брюки и покрутился по комнате в поисках оружия. Взял кухонный нож и встал у двери так, чтобы первым ударить входящего.
Но спор в коридоре закончился, дверь захлопнулась, и вместо сутенера появилась Аня. Она увидела нож в руке Мокроусова и сказала:
— Я его выгнала.
— Почему ты предпочла меня, а не его? — спросил Мокроусов.
— Ты мне понравился, — ответила она.
Они встречались каждую пятницу. Это превратилось в ритуал. Мокроусов выпивал рюмку-другую с коллегой, тот хитро подмигивал ему и хлопал по плечу:
— Жена все еще в Лондоне?
— В Лондоне, — отвечал Мокроусов.
— Тогда желаю хорошо повеселиться, — не без зависти говорил коллега.
Аня ждала Мокроусова всегда на одном и том же месте. Мокроусов щедро ей платил, но дело было не в деньгах. Между ними возникло нечто вроде романа. Аня была скрытной. Он несколько раз спрашивал, что заставляет ее таким образом зарабатывать деньги. Она обыкновенно отмалчивалась, но однажды у нее вырвалось:
— Девочка из провинции. Без отца. Мать копейки получает. Как еще я могу скопить деньги на учебу?
Наконец позвонила жена и ликующим тоном сообщила, что материалы для диссертации собраны и она возвращается. У Мокроусова оставалась одна, последняя, пятница для встречи с Аней. Когда-то он гулял напропалую, чуть не каждый день заводил себе новую подружку, поэтому и женился поздно — в тридцать пять. Но, остепенившись, завязал с холостыми развлечениями. И ни разу не изменял жене, пока она не уехала надолго.
В ту пятницу Аня была грустной. На вопросы, как обычно, не отвечала. Только сказала, что приезжает мать и на некоторое время ей придется оставить свою работу. Мать, разумеется, ничего не знает и не должна знать.
Вечер получился какой-то печальный. О том, что они больше не увидятся, Мокроусов говорить не стал. Когда он расплачивался, то рассыпал фотографии, лежавшие в бумажнике. Он как раз снялся на новое служебное удостоверение. Фотографии он подобрал — кроме одной, которая упала под кровать.
Все это Мокроусов честно рассказал следователю. Компания наняла ему известного адвоката. И через две недели Мокроусова вызвали с вещами.
— Вам повезло, — сказал следователь. — Тело Золотовой до сих пор не обнаружено. Да и адвокат у вас хороший. Поэтому я решил изменить вам меру пресечения на подписку о невыезде.