Часовой кивнул, хотя наверняка запомнил не все имена, но епископ и не собирался слушать их все. Достаточно было сказать, что прибыла делегация от города, чтобы обсудить с ним, как избежать осады.
— Делегация выехала сегодня из города в десятом часу, — сказал мейстер Тюрнер, зайдя вечером в бордель. Эльза Эберлин вышла к нему на улицу и закрыла за собой дверь. Ей, как и клиентам, не нравилось присутствие палача.
— И что? Каков результат? Ты ведь не хочешь сказать, что они до сих пор совещаются с епископом!
Палач пожал плечами.
— Судя по всему, так и есть. Никто еще не вернулся, не было также гонцов, чтобы сообщить приказы.
Эльза фыркнула.
— Что там так долго обсуждать? Им нужно прислушаться к требованиям осаждающих и принять решение!
— Это не так просто, — возразил палач.
— Готова поспорить на шиллинг, что они решают, кто будет платить по счетам, так как осаждающим нужны деньги.
Лицо мейстера Тюрнера помрачнело.
— Да, и у тебя есть три попытки отгадать, у кого в замке Мариенберг нет права голоса!
— У простых людей! — вздохнула Эльза. — Чтобы это отгадать, мне не нужно три попытки.
— Да, и они договорятся до нового налога или пошлины, чтобы вытянуть из наших карманов еще больше монет.
— Хотелось бы надеяться, что ты неправ, для собственного утешения, — сказала Эльза Эберлин и протянула ему на прощание руку. — Дай знать, когда будут новости.
— Хорошо. В полночь я загляну к тебе с проверкой. Это, в конце концов, моя обязанность. Но сомневаюсь, что мы что-то узнаем к тому времени.
Палач скрылся в темноте, а Эльза вернулась в бордель. Сегодня было непривычно спокойно, хотя клиентов собралось немало. Настроение у всех было подавленным, поэтому мужчины не были готовы к легкомысленным тратам.
«Эта осада погубит мое дело», — озлобленно подумала мадам.
Немного погодя в дверь постучали. Эльза открыла, хотя некоторые ее девочки праздно сидели за столом.
— Да? Что ты хочешь? — Мадам сразу поняла, что девушка перед ней из хорошей семьи. Она ее видела совсем недавно, возможно, утром возле семей советников? Да, точно, но Эльза была уверена, что видела ее и при других обстоятельствах. Вдруг она вспомнила. Ну конечно, она из семьи Майнталер и забирала отсюда пьяного отца.
— Чем могу быть полезна, юная госпожа Майнталер? — спросила Эльза гораздо любезнее.
— Я хотела бы поговорить с Лизой, — попросила Оттилия и добавила: — Пожалуйста. Позовите ее сюда, если она сейчас… э-э-э… не очень занята. — Девушка начала заикаться и покраснела. Разумеется, у нее не было представления о том, что именно происходило внутри заведения, но то, что здесь творились развратные вещи, которые проповедник клеймил позором и проклинал, как и все греховные дела, знала даже невинная дочь советника.
— Посмотрю, что я смогу сделать, — ответила мадам, обрадовавшись, что Оттилия не выразила желания войти. Эльза была не так глупа, чтобы приглашать ее в дом! Ведь она легко могла лишиться симпатии советника и его коллег — если бы они узнали об этом визите.
Эльза позвала Элизабет, которая как раз не была занята с клиентом, и отправила ее к гостье.
— Оттилия? — изумленно сказала Элизабет. — Твоего отца здесь нет. Я его уже несколько дней не видела.
Девушка кивнула.
— Я знаю, что его здесь нет. Он еще утром уехал с делегацией к епископу.
Теперь Элизабет еще больше запуталась.
— Что же ты делаешь здесь?
— Я пришла, чтобы попросить тебя о помощи.
— Тебе нужна моя помощь? Разве у вас нет друзей, к которым можно обратиться? Твой отец будет в ужасе и, возможно, накажет и тебя, и меня. В прошлый раз он мне дал понять, когда я, не подумав, поприветствовала тебя у здания ратуши, что не потерпит, если я хотя бы посмотрю в вашу сторону!
Оттилия вздохнула.
— Да, со мной он тоже провел беседу, и я выслушала много грубостей. Но все же только ты сможешь мне помочь. — Она указала на скамью возле дома. — Может, присядем? Я расскажу тебе, о чем речь и почему я так взволнована.
Элизабет не знала, что сказать, и, сев рядом с Оттилией, ждала, что она скажет.
— Сегодня утром, когда отец уходил из дома, у меня было странное чувство — такое, будто я должна его обнять в последний раз, прежде чем он уйдет. Весь день меня не покидало волнение, я бесцельно бродила по дому, а затем перед Графенэкартом. День прошел, но из крепости нет вестей.
— Высокопоставленным господам нужно время, чтобы договориться. Речь идет о больших деньгах, — возразила Элизабет.
— Я тоже себя в этом убеждала. Когда наступил вечер и младшие дети начали спрашивать об отце, я не выдержала, поднялась к крепости Мариенберг и потребовала впустить меня, но стражники только посмеялись. Они вели себя со мной так, будто я… шлюха, и когда я оттолкнула их и сказала, кто я, они засмеялись и начали делать странные намеки. Я испугалась и убежала. Я не могу туда больше пойти, но я должна узнать, что там происходит. Поэтому я пришла к тебе. Если ты поговоришь со стражей, они тебя, может быть, пустят. Ты сможешь узнать, действительно ли делегация еще заседает или мое предчувствие меня не обмануло, и там не все в порядке.
Элизабет немного подумала, прежде чем ответить.
— Я не могу тебе помочь. Мадам меня не отпустит, даже если я ее об этом попрошу.
Оттилия достала из-под рубашки кожаный кошель.
— Я заплачу, и она тебя отпустит. Если нужно, я могу сказать, что должна привести девушку для своего дяди.
Несмотря на всю серьезность ситуации, Элизабет не смогла сдержать усмешку.
— Это очень необычный аргумент. Мадам тебе не поверит.
Оттилия упрямо надула губы.
— А она должна? Какое ей дело для чего мне надо тебя привести, если я достаточно плачу? Насколько я смогла ее узнать, для нее это самое важное.
Для девочки ее возраста, выросшей в приличном доме, Оттилия вела себя удивительно рассудительно.
— Ну, возможно, ты права, но нас все равно ночью не пропустят в крепость.
— Попытайся хотя бы! Я заплачу тебе, сколько скажешь. Ты получишь деньги сразу, и они останутся у тебя, даже если наш план не сработает. Сколько стоят твои услуги? Два шиллинга или три? У меня достаточно денег!
Предложение было заманчивым, но Элизабет не могла взять столько денег, пользуясь неосведомленностью девушки.
Но такие угрызения совести были неведомы Эльзе.
— Речь идет о приличной цене, — раздался внезапно голос мадам. Она прямо светилась, выйдя к ним из тени полуоткрытой двери. Элизабет не знала, как долго она там стояла и подслушивала.